Замок пилигрима - [7]

— Вы были служанкой. — Дон Хуан взял ее за подбородок, поднял залитое слезами лицо и с безжалостной суровостью рассматривал его. — Ивейн… Какое у вас необычное имя. Нужно ему соответствовать! — Этот человек был жесток, он был выше ее понимания. Те же самые пальцы, которые только что дали ей пощечину, сейчас держали ее за подбородок. Прежде чем передать ее заботам своей экономки, он вытащил из кармана носовой платок и велел ей вытереть глупые слезы. — Забудьте про потонувший корабль, вам понятно? Идите и отдыхайте, а завтра вы станете чувствовать себя лучше.

Ивейн вытерла глаза. Она ощущала себя отчаянно несчастной. Как счастливы те, кому в трудные минуты жизни есть к кому обратиться за утешением! Как давно это было — она уже забыла, что это такое, когда тебя любят.

Она молча отдала дону Хуану платок, который он убрал в карман черных бархатных брюк. На безымянном пальце левой руки у него был надет тяжелый золотой перстень с крупным рубином. На фоне черной одежды рубин отливал тускло-кровавым цветом. Цвета, очень подходящие для такого человека, как дон Хуан де Конкуэс и Аранда, маркиз Леонский.

Ивейн поднималась вслед за экономкой по винтовой лестнице в отведенную ей комнату. Судя по характерным изгибам стен и окон, ее поместили в одну из замковых башен. Экономка отперла соседнюю дверь — там находилась ванная комната, выложенная золотисто-зеленой плиткой, и показала Ивейн, где кран с горячей и где — с холодной водой, потом открыла шкафчик, в котором висели огромные турецкие полотенца. В нижнем ящичке лежали мыло, соль для ванн и губка. Поодаль в углу стоял фарфоровый унитаз. Ивейн поняла, что здесь, в этих апартаментах башни, она обеспечена всем необходимым.

Она попыталась улыбнуться экономке, но в ответ та не повела даже бровью. Вместо этого она быстро оглядела облачение Ивейн, и девушка сразу же вспомнила, какими надменными были слуги в доме Санделлов.

— Я… я, пожалуй, приму ванну, — запинаясь сказала она.

Женщина кивнула, показывая, что понимает по-английски.

— Сеньорита найдет халат и ночную рубашку на постели. Сеньор маркиз приказал, чтобы для сеньориты привезли одежду из города.

— А здесь есть город?! — воскликнула Ивейн.

— Разумеется. — Альма приподняла брови. — Замок находится на берегу острова, у моря, но в шести милях отсюда есть магазины, театр, отель. У нас, в Пуэрто-де-Леон, есть большие дома. Там живут друзья дона Хуана.

О, каким облегчением было узнать, что она не совсем оторвана от цивилизации! Ивейн поднесла к лицу большой кусок хвойного мыла. Сейчас она примет ванну, поспит в большой кровати в новой комнате, и скоро все снова пойдет своим чередом.

— Не желает ли сеньорита подкрепиться?

— Нельзя ли… нельзя ли чашечку чаю? Пожалуйста!

— Как пожелает сеньорита. — Ивейн вновь удостоили слегка презрительного взгляда. — Здесь, на острове, мы не живем как дикари. Вот уже многие десятилетия господа из рода де Леон ведут все дела. Такие люди, как сеньор маркиз, очень прогрессивны.

— Похоже на то, — невольно проговорила Ивейн, — что он любит делать все по-своему и не терпит возражений.

Экономка склонила голову с аккуратно уложенными на голове косами.

— Испанец всегда хозяин в своем доме, а дон Хуан — еще больше, чем прочие. Титул и деяния членов его семьи вписаны в историю Испании, сеньорита.

В этом Ивейн ни на минуту не усомнилась. Вся феодальная история древнего рода, казалось, сквозила в чеканных чертах этого человека, она глубоко въелась в его кровь и плоть. Он мог быть щедр, великодушен, но, как она недавно убедилась, мог быть и жесток.

— Наверное, остров очень красив, — сказала она почти в отчаянии.

— Пусть сеньорита сама в этом убедится — идемте.

Экономка поманила ее к одному из окон, распахнула наружу его створку, и Ивейн сразу же услышала рокочущий шум моря, словно ветер шелестел в высоких кронах деревьев, вздыхающий, неумолчный, нашептывающий какие-то сокровенные тайны. Она представила себя Рапунцелью, которую держат в плену у смуглого колдуна, хозяина замка.

— Море шепчет. — Голос экономки раздался над самым ухом Ивейн. — Когда вы будете слушать его ночью, вам покажется, что оно словно жалуется человеческим голосом. Видите ли, сеньорита, в стародавние времена невеста одного господина рода де Леон упала с этих скал.

Ивейн затаила дыхание и отошла от окна. Она встретила взгляд темных глаз женщины. В нем не было ни тени гостеприимства, этот пристальный неотступный взгляд беспокоил девушку.

— Она была совсем юной, как и вы. Она была чужеземкой, как вы, и любила прогуливаться по высоким скалам со своей собакой, волкодавом. Их всегда держали в этом замке. Собака, очень сильное животное, которое она держала на поводке, подтянула девушку к самому обрыву, сеньорита. Они вместе упали вниз. — С этими словами экономка подошла к двери и открыла ее. — Когда сеньорита закончит принимать ванну, ей принесут чай.

Дверь закрылась за облаченной в черное фигурой, и Ивейн зябко поежилась, прислушиваясь к шуму моря и завыванию ветра, врывавшегося в узкую амбразуру окна, — вместе с ним в комнату неслись запахи соли, песка и цветов. Ивейн преследовал голос, давно уже умолкший, заглушённый скалами и волнами.