Замок пилигрима - [42]

— У меня нет и половины того дарования, что было у него, — задумчиво произнес Рике. — Зато я использую свои таланты до конца, ведь я очень честолюбив. Я хочу заработать много денег, а когда стану богатым, куплю большой дом с садами, где будут расти миндальные деревья, мимоза и бить фонтаны. Я буду очень обеспеченным человеком, и у меня будет жена и семья, — уверенно закончил он.

Ивейн улыбнулась:

— Да, ты меня удивляешь, Рике.

— А ты подумала, что я просто взбалмошный гитарист? — Он растрепал ее волосы. — Прежде всего, я испанец, а мы, испанцы, очень серьезно относимся к жизни, хотя и поем или бездельничаем, как только подвернется случай. Сегодня ты увидишь, как веселятся испанцы, и я научу тебя танцевать так, как танцуют испанские девушки.

— А мы пойдем в церковь на венчание? — живо спросила Ивейн. Его веселость передалась ей, и она уже с нетерпением ждала, когда они поедут на свадьбу.

— Красавица моя, ну конечно, пойдем.

На алтаре горели высокие свечи, их свет ореолом окружал юную чету, стоявшую перед священником и произносившую свадебные обеты. Церковные гобелены тускло отсвечивали в пламени свечей, и фигуры Марии с Младенцем казались удивительно реальными, словно стоящими прямо за алтарем; казалось, они оба с заботливым вниманием смотрят на молодую супружескую пару.

Притихшая и очарованная, Ивейн следила, как белую кружевную мантилью невесты набросили на плечо стоявшего рядом молодого мужа, что было частью обряда как залог того, что она предает свою судьбу в его руки и будет подчиняться ему с любовью и покорностью. Затем жених надел ей на руку кольцо, и она, застенчиво подняв на него глаза, тоже надвинула кольцо на его палец. Когда они обменялись кольцами, в толпе, заполнявшей все проходы в церкви, пронесся вздох радости и облегчения.

Дым свечей смешивался с запахом гвоздик. Священник провозгласил пару мужем и женой. Высокий смуглый парень улыбнулся и сжал руки, в которых держал оранжевый бутон, перламутровый молитвенник и четки. Они были слишком застенчивы, слишком влюблены, чтобы целоваться при всех, и Ивейн увидела, как мать невесты поднесла к глазам тонкий кружевной платок. Для молодой невесты, ее дочери, свадебные обеты будут нерушимы. В Испании пары соединяются на всю жизнь и никогда не разводятся. Молодожены смотрели друг на друга с радостной надеждой и доверием, четки сияли в свете алтарных свечей.

Солнце начало садиться, сияя охрой и золотом, когда счастливые гости устремились из церкви и стали забираться в старинные лакированные фиакры, нанятые отцом жениха. На дугах лошадей звонко тренькали колокольчики. Кортеж направился к дому жениха. Это был старый иберийский деревенский дом в предгорьях, с выжженными на солнце стенами и арками, с огромным старинным двором, где в темноте горели фонари, и отблески огней отражались на листьях кипарисовых и олеандровых деревьев.

Широкие юбки «фламенко» замелькали пестрыми бабочками, когда мужчины в широкополых шляпах и черных вечерних костюмах высаживали смеющихся девушек из экипажей. Некоторые гости приехали на свадьбу верхом.

Сомбреро, дерзкие кабальеро, старинная романтическая Испания — Ивейн чувствовала себя так, словно перенеслась в прошлый век.

Рике сверкнул белозубой улыбкой, обнял Ивейн за талию и повел ее по двору, чтобы представить хозяевам — родителям счастливой пары. Ивейн покрыла голову кружевной накидкой — это был надушенный платок, который ее учитель вручил ей, достав из гардероба Ракель, — и встретила теплые одобрительные взгляды двух женщин в экзотических мантильях над высокими гребнями, усыпанными драгоценными камнями.

На такие торжества, как свадьба, испанка достает все свои фамильные драгоценности — броши, ожерелья — и украшает себя с не меньшим блеском, чем сама невеста. Всюду трепетали веера, сверкали черные глаза. Гибкие, стройные мужчины, прекрасно сложенные, наклонялись к руке Ивейн и глубокими голосами страстно уверяли, как им приятно познакомиться с lа Inglesa. Сердце ее билось от приятного возбуждения, она отвечала им на своем еще не очень правильном испанском и была всякий раз вознаграждена быстрыми радостными улыбками, оттого что она не сочла за труд выучить их язык.

— Ваш язык, ваша музыка и свадьбы так чудесны, просто прелесть, — ликовала Ивейн. Она могла бы добавить, что это торжество живо напомнило ей деревенские танцы в ее родной деревне. Отец никогда не оставлял дочь дома одну: он нес ее на плече через болота и пустоши, чтобы девочка могла веселиться вместе с остальными детьми.

Здесь, на свадьбе Доретты и Альвареса, дети, наряженные в темные костюмы с кружевными рубашечками и платьица, стайками носились между деревьями, хватая мороженое и апельсины.

Ивейн огляделась. Обилие гостей заставило ее задуматься — нет ли среди толпы и ее опекуна. Или он сидит один в замке? А может, пошел куда-нибудь с Ракель, поддаваясь соблазну ее чар, которые, как сетью, медленно затягивались вокруг него? Сколько времени еще осталось до того момента, когда он сам будет стоять рядом с сияющей невестой, принимая комплименты и поздравления? Теперь, когда Ивейн побывала на испанской свадьбе, она живо представила себе высокого надменного маркиза возле алтаря, видела, как блестит новенькое золотое кольцо у него в руках, вот он надевает его на тонкий наманикюренный пальчик своей невесты… Губы Ракель расплываются в улыбке, потому что его кольцо и его обеты сделают ее маркизой. Она безупречно выглядит и безукоризненно сыграет свою роль, но ее фата, наброшенная на плечо дона Хуана, ничего не будет для нее значить. Ракель не станет подчиняться ему ни с покорностью, ни тем более с любовью.