Замок мечты. Лето моей надежды - [21]

Она смотрела не на Патрика, а на солнце, стоявшее над Фернскортом. Ее лицо не было печальным; Рейчел полностью владела собой. «Вот и конец, - думала она. - Я шла по этой дороге много лет, оставила позади тысячи миль, а теперь она кончилась взаимными обвинениями, как большинство связей».

- Дело не в тебе. Я имею в виду, как к личности… - начал Патрик.

Рейчел ничего не говорила. Даже не слушала. Она всегда знала, чем это кончится. Прощанием.

- Я хочу быть с тобой. Мне не нужен никто, кроме тебя. Сама знаешь.

Рейчел смотрела на другой берег реки и видела, что люди продолжают трудиться в сумерках. Они работали сверхурочно, чтобы закончить в срок.

- Черт побери, Рейчел, зачем тебе нужно, чтобы мы поженились? Почему нельзя оставить все как есть?

Рейчел неохотно оторвала взгляд от людей, заканчивавших строить каменный забор вокруг переднего двора, и посмотрела на Патрика.

- Патрик, вопрос о браке подняла не я, а ты. Ты сказал, что в Нью-Йорке мы можем найти мировой суд и связать себя узами брака. Не передергивай.

Патрик слегка растерялся.

- Да, конечно, но ты сказала…

- Забудь об этом. Не превращай все в войну слов. «Ты сказала, я сказал…» Какая разница? Тем более что дело не во мне как личности.

Она встала и одернула юбку.

- Я провожу тебя.

- Ну…

- Спокойной ночи, Патрик. Я собираюсь на пару дней в Коннемару. Наверное, завтра уеду. Будем считать, что мы попрощались ладно?

О'Нил положил руки ей на плечи.

- Послушай…

- Да? - Ее большие темные глаза были спокойными и не пытались понять выражение лица Патрика.

- Послушай, Рейчел, я тебя не стою.

Она терпеливо улыбнулась ему, словно разговаривала с ребенком.

Патрик пытался найти нужные слова.

- Даже если бы я мог… даже если бы я чувствовал… возникло бы множество сложностей, за которые пришлось бы дорого заплатить. Ты не представляешь себе, как это трудно.

О'Нил смотрел на Рейчел умоляющим взглядом, прося понять, что против такого брака выступила бы не только католическая церковь, но и общество. Даже если бы он сам решил предложить ей руку и сердце.

Но Рейчел Файн еще сохранила остатки достоинства. Она предпочла не понять его.

- Патрик, завтра тебе предстоит трудный день. И мне тоже. - Рейчел поцеловала его в щеку.

- Но…

Она выпроводила его и оперлась спиной о дверь, как делали героини многих кинокартин'. «Но ни одна героиня не вела себя так глупо, - подумала Рейчел. - Только безнадежная идиотка могла так отпустить своего мужчину».

Она сама толкала его в объятия Мэриан Джонсон. Возможно, когда отель будет построен и Патрик почувствует одиночество, он женится на Мэриан. Церковь и общество против такого брака возражать не станут. Наоборот, обрадуются. А разведенной еврейке можно будет удалиться со сцены. Рейчел не плакала, потому что слез у нее не было. И не подходила к окну, чтобы посмотреть, как он уезжает.

Просто долго стояла неподвижно.

Джон Райан вздыхал. Иногда ему хотелось с кем-то посоветоваться. Мэри Доннелли для этого не годилась: она люто ненавидела Патрика О'Нила. Поговорить с Фергусом тоже было нельзя, потому что Слэттери-младший считал О'Нилов лично ответственными за несчастный случай с Кейт и мечтал о наступлении дня, когда ей будет выплачена громадная компенсация.

Доктор Уайт в союзники тоже не годился. Похоже, Уайт считал его старым нытиком. Мартин не раз говорил, что Кейт чувствовала бы себя намного лучше, если бы родные поддерживали в ней надежду на светлое будущее.

Рассчитывать на сына тоже не приходилось: мальчик как пришитый ходил за этой маленькой американкой.

Делиться заботами с Дарой Джон не хотел. Дочь была еще ребенком; говорить девочке, что он не может найти общего языка с ее матерью, было бы проявлением слабости.

Мысль о создании кафе Райана давила на него, как камень.

Однажды днем, когда Мэри сидела в баре, Кейт подрубала зеленые салфетки для кафе, дети были в школе, Леопольд храпел в саду, а кошка лежала на подоконнике и мурлыкала как мотор, Джон сел и начал писать стихи.

На этот раз он писал не о земле или людях, которые однажды пришли на эту землю. На этот раз Джон писал о клетке, в которой он очутился и не мог из нее выбраться, потому что сам ее построил из прутьев любви, заботы и хороших манер. До сих пор он придерживался этих правил, позволявших никому не причинять вреда. И теперь писал о том, что выбор того или иного образа действий может стать изменой самому себе.

Это был крик сильного человека, который попал в ловушку и не видит из нее выхода. Джон заглянул в комнату Кейт и увидел, что она уснула за шитьем. Он осторожно забрал у жены иголку и подложил под спину подушку. Оставил рядом стихотворение и ушел на долгую прогулку. Добрался до рощи Койна и некоторое время рубил траву палкой. А потом поднялся на заросший мхом холм и пошел в Грейндж.

Он вошел в бар и заказал пинту пива.

Здесь царил упадок. В баре было грязно. День кончался, но пепельницы были полны, а стаканы оставались несобранными. О пополнении запасов никто не заботился: некоторые бутылки опустели, а другие были запачканы потеками.

Он давно не заходил сюда. В былые дни здесь было куда опрятнее.

Молодой бармен был грубым и неприветливым. Недодал сдачу и не извинился, когда ему на это указали.