Замок Эйвери - [7]

Поднимаюсь по лестнице со склянкой, Рем встречает меня нервно расхаживая около входа в гостиную.

- Видишь ли, Рем, я сегодня пьян, и собираюсь напиваться и дальше, так что ты иди-ка в спальню, будь хорошим волчком, свернись там клубком и поспи. А я буду рядом - здесь, в гостиной. Ведь я буду ещё и курить сигареты, а тебе в образе волка этот запах особенно противен, я же знаю, ты сам потом рассказывал. Я сажусь на ковёр, призываю из бара большую пятигранную бутыль огневиски и затягиваюсь сотворённой сигаретой.

Рем понуро уходит, а я пью. Из головы не идёт Блейз.

Глава 2.

- Остановись!

- О ком хочу, о том и думаю. Отстань.

- Ты же давал себе слово не сравнивать супруга с другими мужчинами.

- А я и не сравниваю. Я просто думаю о непристойности профессора Забини.

- Тебе через два-три дня аппарировать в Хогсмид. А в Школе ты опять увидишь его…

- Да без тебя знаю. Заткнись, сказал уже!

- Я промолчу.

- А я, я обойдусь.

Наливаю ещё стакан. Меня уже мутит, но я пью. Причём ведь на практически голодный желудок. Но я напиваюсь.

- Линки! Поесть чего-нибудь принеси!

Через мгновение Линки снова здесь, от тарелок на подносе вкусно пахнет.

Я приступаю к куриным грудкам, моему любимому лакомству, но эльф стоит, как вкопанный, я ему:

- Проваливай, пучеглазое чудовище,

Но, даже получив столь изысканный комплимент, Линки не уходит, лишь говоря:

- Там… второй Хозяин. Ему плохо. Хозяин, Линки умоляет Хозяина посетить второго Хозяина.

- Так проваливай же. Я сделаю это, мерзкий уродец!

Получив от меня столько лести, Линки, наконец-то, исчезает.

Я, пошатываясь от выпитого, но с замиранием в сердце после слов Линки, вхожу в спальню. Крови нет. Мой Рем лежит на кровати на боку, неестественно правильно вытянув лапы и не реагирует на мой приход.

- Рем, что с тобой?

Мелко вздрагивают лапы.

- Рем, ты заболел?

- Вуф.

Наконец-то поднимает большую голову и оскаливается на меня.

- Рем, ты обиделся за то, что я тебе сказал в гостиной?

- Вуф.

Подхожу ближе:

- Хочешь укусить или порвать меня на части?

Смотрит в ответ таким исполненным страдания человеческим взором, что я не выдерживаю, бросаюсь на кровать и обнимаю волка, прижимаясь всем телом к жаркой шкуре зверя.

- А знаешь, - стараюсь быть предельно честным. - Я ведь не по своей воле пришёл, а благодаря подсказке Линки, который сказал, что тебе плохо. Простишь?

Вздрагивает всем телом, потом ещё и ещё, словно бьётся в конвульсиях, и я понимаю, что волк плачет. Глажу его по голове, осторожно смахивая влагу из глаз человека-волка.

Боги, какая же я скотина!

- А хочешь, Рем, я спою тебе? - повинуясь внутреннему порыву предлагаю я, вдруг поможет?

- Вуф.

- Это да?

- Вуф.

- Хорошо, тогда слушай, только давай сегодня обойдёмся без магии стихов:

Freres humains qui aprés nous vivez,

N`ayez les cuers contre nous endurcis,

Car, se pitié de nous povres avez,

Dieu en aura plus tost de vous mercis.

Vous nous voiez cy attachez cinq, six:

Quant de la chair, que trop avons nourrie,

Elle est pieça devorée et pourrie,

Et nous, les os, devenons cendre et pouldre.

De nostre mal pеrsonne ne s`en rie;

Mais priez Dieu que tous nous vueille absolouldre!

…

Я пою и внимательно наблюдаю, как человек волка-Ремуса побеждает - вот заискрились в темноте глаза, отражающие полную Луну, вот приподнялись уши, стараясь понять хотя бы несколько слов, и, кажется, Рему это удаётся потому, что вот он скалится, но это скорее улыбка, да, так и есть, Рем-волк улыбается мне снова! Значит ли это, что я прощён? Кто ответит? Я боюсь спросить, чтобы нет, не услышать его «вуф», означающее «да».

- Как понимаешь, это твой любимый Франсуа Вийон.

Волк кивает в ответ, но молчит, видимо, ждёт, что будет дальше.

- Как ты знаешь, Вийон любил жизнь настолько, что и высокое происхождение, и поэтические состязания в Блуа не остановили его от бродяжничества в компании бежавших от господ вилланов и простого воровства. И вот однажды Вийон с подельниками попались на крупной краже, и всех виновых приговорили к повешению. Тогда-то Вийон и написал «Эпитафию» для себя и товарищей в ожидании виселицы.

Рем жалобно заскулил.

- Не беспокойся, он хоть и умер молодым, но не такой позорной для дворянина смертью - на этот раз Вийона со товарищи помиловали, а великолепное стихотворение, написанное на народном языке, разошлось по Франции в виде нескольких вариантов песен. Я спел тебе песню на мой любимый, бывший когда-то родным, бретонский мотив.

Перевод нужен?

Снова блестят глаза и улыбающяся морда.

- Тогда слушай, я спою на мотив, в котором эта песня - эпитафия сохранилась в Бургундии:

Ты жив, прохожий. Посмотри на нас.

Тебя мы ждём не первую неделю.

Гляди - мы выставлены напоказ.

Нас было пятеро. Мы жить хотели.

Но нас повесили. Мы почернели.

Мы жили, как и ты. Нас больше нет.

Не вздумай осуждать - безумны люди.

Мы ничего не возразим в ответ.

Взглянул и помолись, а Бог рассудит.

Дожди нас били, ветер тряс и тряс.

Нас солнце жгло. Белили нас метели.

Летали вороны - у нас нет глаз.

Мы не посмотрим. Мы бы посмотрели.

Ты посмотри - от глаз остлись щели.

Развеет ветер нас. Исчезнет след.

Ты осторожней нас живи. Пусть будет

Твой путь другим. Но помни наш свет: