Заметки вашего современника. Том 3. 1980–2000 - [27]

* * *

По дороге в тундру на Троицкий мыс Чудецкий объяснял Мите отличия французских парков от английских (не видя ни тех, ни других) и убеждал, что мы идём как раз по английскому парку. Мыс очень живописен. Ленивый, мощный прибой (Чуда утверждает, что не морской, а океанский. Спорить лень). Лежали на тёплых мхах, слушали море. Камни здесь не черноморские — пёстрые, полосатые. Остро пахнет водорослями, солёным ветром. Очень хорошо на Троицком мысу!

* * *

Удил рыбу. Набегал ветер и тогда казалось, что поплавок стремительно несётся по крохотным волнам. Не так ли и в нашей судьбе, не принимаем ли мы волны жизни, качающие нас, за собственное движение вперёд?..

Самого крупного карася поймала Света. Больше всех поймал Саша (9), за ним Вася (7), Света (6), Чудецкий (5), Митя (2), я (1). «Пушкин» ничего не поймал. Итого 30 карасей! Виват! При подсчёте в общем котелке, однако, оказался 31 карась, что рисует всех рыбаков, как людей исключительно благородных и скромных.

* * *

Митя просит разрешения не умываться. Более всего меня печалит не то, что он слабый, а то, что он не считает нужным скрывать это и даже как-то мазохистски этим кокетничает. Пример — сегодняшний завтрак.

Продукты подходят к концу и на некоторых продовольственных направлениях начинают ощущаться трудности. Хлеба и сахара впритык. Не хватает сгущёнки и кофе. Кончились все крупы, кроме лапши и «Геркулеса». Кончились пряники и конфеты. В избытке: масло, тушёнка, супы. В общем, все наши продовольственные расчёты оказались относительно верными. Если бы нам удалось привезти сюда ещё полмешка картошки, был бы полный ажур. Сокращение запасов продовольствия вызвали всеобщую озабоченность и пристальное внимание к тому, чтобы один не объел другого. Особую тревогу вызывал «Пушкин», который съедал всё, что плохо лежит. Однажды я намазал всем бутерброды с маслом и паштетом и разложил на столе. «Пушкину» показалось, что на его бутерброде паштета меньше, и он быстро его поменял. Я это заметил и дал ему педагогический подзатыльник. Митя, если исключить его внезапно пробудившуюся страсть к кофе, был выше меры увлечён поглощением сахара. Вася, сидящий рядом, останавливал его, когда Митя накладывал в кружку 5–6 и более кусков.

И вот сегодня Чуда сварил не совсем удачную овсянку: не сладкую, но и не солёную. Провокатором явился Саша, который молча, у всех на глазах положил в свою миску ложку сгущёнки. «Пушкин» и Митя тут же заявили, что и они хотят подсластить кашу. Дежурный Юра сделал по этому поводу заявление: тот, кто кладёт сгущёнку в кашу, будет пить чёрный кофе. Митя, который конечно же наложил в кашу сгущёнку, стал, апеллируя уже не к Чуде, а ко мне, канючить (очень точное слово!), утверждая, что без сгущёнки кофе очень горький. Я согласился с ним и предложил попить чаю. Это крайне возмутило Митю. В присутствии всех он потребовал для себя послабления. Добрая душа Чудецкий всё-таки дал ему сгущёнки. Я, спасая его честь, отдал ему свою сгущёнку. Эти, унижающие его акты, он принимал радостно и охотно! Боже мой, но в 11 лет уже должны выработаться основы нравственности, ведь сказки свои Лев Толстой не для Мити писал, а для публики более юной!

Покончив со сгущёнкой, Чуда стал раздавать сахар. Каждый получил по 3 куска. Один кусок у Мити закатился под скамейку, и он стал требовать дополнительный кусок. Он никак не мог понять, что в подобной ситуации просить нельзя! Что надо отряхнуть кусок от хвои и съесть (что и сделал, не моргнув глазом, «Пушкин»), или не есть, но и не просить!

Он — ребёнок и, конечно, все стараются сунуть ему лишний кусок сахара, конфетку, печеньице. Но дело тут не в сахаре, а в модели ситуации. И в этой ситуации Митя показал себя не лучшим образом, чем очень огорчил меня.

* * *

Несколько дней пилил кап[49]. Очень красивый. Нечто неосознанно-эротическое.

* * *

Наша «Фантазия о капе» — коллективное творчество. На пирсе в Соловках надо повесить объявление: «Продажа соснового капа с рук у добытчиков строго запрещена!» После этого надо ждать «Татарию» или «Буковину» с туристами. Объявление непременно вызовет нездоровый ажиотаж. Тогда, подойдя к группе туристов (желательно дам из столиц) и отводя глаза в сторону, надо тихо спросить:

— Кап нужен?..

— А для чего он?

— Лечит…

— Что?

— Всё… Сердце, голову, язву, гипертонию, печень…

— А как лечит?

— Стружечки настаивать на водке и пить перед едой…

— А сколько стоит?

— 60 рублей.

— Дорого…

— Дык его государственная цена 80 рублей! А попробуйте достаньте! Только через Четвёртое управление…

Тут замаскированный помощник продавца, желательно цивильно одетый и словно тоже сошедший с парохода, должен возразить:

— А мне в Архангельске предлагали за 50…

Возражая, он подтверждает сам порядок цен. Ведь не 5 рублей, а 50! И в Архангельске, где там его искать… На эту реплику сам продавец должен реагировать со спокойной улыбкой при максимальном сохранении чувства собственного достоинства:

— Правильно. А какой кап?

— А я не знаю…

— А я знаю! С Муксалмы! Он и стоит 50 рублей. А это — настоящий, анзерский… Да вы ж сами видите…

— Ну, хорошо, 55 и по рукам… — говорит тайный помощник продавца.