Заметки вашего современника. Том 3. 1980–2000 - [138]
На 20 марта 2000 года с космодрома Байконур стартовали 1 16 космонавтов, в том числе 27 человек из стран дальнего зарубежья.
40-летний юбилей «Клуба кинопутешественников» отмечался в ресторане «Обломов». Пошёл, чтобы уж совсем не превратиться в медведя в своей переделкинской берлоге. Вдруг (что, увы, редко бывает) захотелось «людей посмотреть и себя показать». Юра и Ксюша[352] встретили, как родного. У нас быстро образовалась маленькая дружная компания: Володя Снегирёв, Жора Гречко, Дима Шпаро, Артур Чилингаров. Но ушёл я довольно рано, до «горячего»: в «берлогу» захотелось. Во мне, увы, развивается тяга к домоседству. Впрочем, меня оправдывает Паскаль[353], который говорил:
— Вся беда от того, что люди слишком мало сидят дома…
Каникулы! Живу в своём кабинете, как в ДОТе, поскольку весь дом захвачен Лёлькой и Бимкой — её ирландским годовалым сеттером. Но сегодня Сергей Юрский пригласил нас (слава Богу, без сеттера) на спектакль «Железный класс». Пьеса о старческом одиночестве произвела на Лёльку очень сильное впечатление. На обратном пути в машине долго молчит, потом говорит:
— Папа, я обещаю звонить тебе чаще…
Удивительно добрая, человечная пьеса Альдо Николаи. И актёры (их всего 3) замечательные. Впрочем, что бы ни делал Юрский, мне всё нравится. И даст же Бог такой талант…
Серёжа подарил Лёльке чайную розу…
Лёня Якубович[354] пригласил нас с Лёлькой на запись очередной телепередачи «Поле чудес». Передача идёт 52 минуты, а запись её длится более двух часов. Наблюдать всю эту кухню интересно. Якубовича жалко: он так нервничает из-за всех огрех и накладок. Кричит, например: «Приз — в студию!!», а приз появляется в студии минуты через три, а то и через пять…
Мы с Лёлькой рассказали Лёне, как однажды, лёжа на диване в Переделкино, выиграли суперигру, в которой разыгрывалась яхта. Я тогда разгадал слово «альбедо». Якубович вспомнил эту игру…
Выборы президента. Я голосовал за Явлинского, рассуждая так: Путин всё равно станет президентом, в первом ли туре, во втором, не суть важно. Я наивно полагал, что Явлинский сможет обойти Зюганова, что очень повысило бы авторитет «Яблока» и авторитет демократов вообще. Но Явлинский просчитался. И сильно! Никак не пойму: почему? (Впрочем, при моём политическом невежестве гораздо удивительнее было бы, если бы я понимал.) Ведь Явлинский очень хорошо провёл предвыборную кампанию, умный, вроде бы говорит правильные вещи… Очевидно, он просто всем надоел, ведь всё время мелькает уже столько лет. Тогда нынешний провал «Яблока» — это надолго. Возможно, навсегда.
Я не могу сказать, что умирать страшно. Ну чего же здесь страшного, коли все люди через это проходят. Но умирать неприятно. Неприятно потому, что твоя кончина непременно будет сопряжена с большими нервотрёпками и хлопотами близких и любимых тобой людей. Вот говорят, что душа отлетает к Богу. А как бы славно было, если бы она отлетала вместе с телом! Лежишь, дышишь, потом раз — и пустое место! Отлетел! И никаких тебе покойников, гробов, могил, памятников. Был ты — и нет тебя!
Сегодня смотрел с Лёлькой программу «Поле чудес» и ещё раз убедился, как обаятелен Якубович, как он умеет всё происходящее превращать в праздник. Лёня, привет тебе!
1.4.00
Сегодня весна пошла в атаку и уничтожила почти весь снег.
11.4.00
Собаки когда лают, разговаривают или ругаются? Мне кажется, всё-таки ругаются.
Зачем я с идиотской старательностью всякое утро отмечаю в телевизионной программке, что было бы неплохо посмотреть по ТВ, если всякую ночь обнаруживаю, что всего этого я не смотрел?
Игорёк[355] заболел. То ли после микроинсульта, то ли после гриппа у него двоится в глазах, по улице ходить не может. Мы сидели с ним — два седеньких, тёртых временем старичка — и вспоминали молодость…
— А помнишь, как девчонки в Гурзуфе, которые нам отказали во взаимности, были наказаны? Мы тогда по всему Гурзуфу расклеили объявления: «Домашние обеды по сходной цене». И указали их адрес. В единственном тогда в Гурзуфе ресторане стояли огромные очереди. По адресу пришли толпы людей, и квартирная хозяйка выгнала этих девчонок…
— А помнишь, как мы спёрли в том же ресторане доску объявлений и повесили на нём бумажку: «Ввиду проводящихся на море спецработ, купание на Чеховском пляже опасно!» Дело в том, что на наш любимый Чеховский пляж стало приходить уж больно много народа, а нам хотелось уединения. В Гурзуфе начались пересуды: «Наверное, эскадра пойдёт и купающихся может разбить о скалы»… А потом на наше счастье ты ухитрился именно на Чеховском пляже вытащить из моря ржавую немецкую каску, и, непонятно почему, именно эта каска стала неким символом опасности. В таинственные «спецработы» все поверили. И мы наслаждались одиночеством… А знаешь, Игорёк, ведь этот крохотный пляжик, едва ли не самое моё любимое место на всём земном шаре…
