Заметки о войне на уничтожение - [68]
Кажется, мало–помалу и у людей наверху открываются глаза. Три дня у нас провел генерал Бл[юментритт][236] из ОКХ, который раньше сам был здесь начальником штаба, очень реалистичный и здравомыслящий человек, который ясно увидел, как у нас обстоят дела: наши войска, подобно узенькой нитке жемчуга, протянуты между двумя фронтами, и ни вперед, ни назад двигаться они не могут, а резервов для исправления ситуации у нас не имеется, не говоря уже о том, чтобы по своему почину атаковать противника. Ничего другого не остается, кроме как затыкать самые горячие участки, прекрасно осознавая, что из–за этого образуются дыры на других направлениях. Остряки уже предложили воткнуть вдоль наших так называемых позиций таблички с надписями на русском: «Проход воспрещен!» Потому что солдат у нас нет. Медленно, но верно наши войска растираются в труху, если уже не растерты. Командиры тут посчитали: еще три недели, и тогда я передам сообщение — осталось 0 солдат! Вот так выглядят наши дела.
Но на самом верху по–прежнему надеются, что всё закончится хорошо, раз за прошедшие четыре месяца ничего не произошло. Прямо сейчас артиллерийский обстрел идет практически без пауз, так что мой дом дрожит, и стекла дребезжат. Вдобавок из–за распутицы наше шоссе стало совершенно непроходимым. На протяжении 102 километров, на которые оно растянулось, теперь бездонное болото. Три дня назад пришлось остановить любое передвижение по нему. Ничто больше не может проехать, и грузовики, и гужевые телеги просто застревают в грязи по колеса. Такое чувство, что нам как по сговору выпали все трудности и неприятности, о которых только можно помыслить! […]
Запись в дневнике, [Спас–Деменск] 28 апреля 1942 г.
BArch. N 265/13
Атака 98–й пехотной дивизии на Павлово провалилась. Вчера я приехал домой с последнего совещания с чувством: всё, что было в человеческих силах, сделано. Тем не менее — неудача.
Когда утром не поступило сообщений об успехе наступления, я начал с подозрением смотреть на дело. Я дал запрос XII корпусу вторично задействовать «Штуки» по деревне. Корпус отказался, поскольку машины очень сильно изношены. По правде говоря, еще бы могли летать. К полудню картина стала ясна: противник контрударами опять отразил наступление наших войск.
Повсюду царит исключительная депрессия. Я тоже могу сказать, что потрясен. Из 850 атаковавших потеряли 12 офицеров и 458 бойцов и ничего не добились.
Письмо жене, [Спас–Деменск] 28 апреля 1942 г.
BArch. N 265/156. Bl. 47
[…] Сегодня опять был очень плохой день. Полный провал важного для нас наступления. Всё подготовили кропотливо, как только возможно. И всё равно неудача: большие потери, ни крупицы успеха. Войска уже на самом пределе.
Позавчера ночью русские бомбардировщики задали нам жару. Потерь нет.
Сегодня всё покрыло глубоким снегом.
Отчет семье, [Спас–Деменск] 8 мая 1942 г.
BArch. N 265/156. Bl. 1–3, рукопись, черновик
Когда я писал свой последний отчет, было 11 декабря. Тогда вокруг был снег и лед. Сегодня 8 мая, и всё так же в воздухе кружатся снежинки, а температура на термометре ночью падает до -3–4°. Хотя природа и окрасилась из белого цвета в коричневый, но общее ощущение зимы так и не исчезло.
Сейчас период распутицы: дорог, по которым можно было бы проехать, больше нет. Наша единственная линия снабжения, шоссе, которое русский в течение четырех месяцев пытался перерезать ценой жертв тысяч солдат и дюжин танков и всё же не преуспел в этом, ушло под воду и часто закрыто целыми днями. А еще лишь две с половиной недели назад это была дивная и чудесная дорога. Сегодня же большей частью оно по колено в грязи, в которой тонет всё, что должно продвигаться. Тысячи военнопленных, местных жителей, солдат стройбатальонов пытаются привести его в порядок, настилая гати. Но получается лишь заштопать отдельные участки. 10–сантиметровое щебеночное покрытие продырявлено, а под ним — дорожное полотно из глинистого мокрого грунта. Наши тяжелые немецкие грузовики просто перемалывают этот грунт сверху донизу. В общем, безнадежная ситуация, пока солнце, тепло и сухость не придут на помощь. Но даже и тогда шоссе, наша автострада, остается проселочной дорогой худшего сорта.
На данный момент мы питаемся еще не воздухом, хотя и по воздуху. Неутомимые «Ю» завозят боеприпасы и продовольствие, точно так же как неделями они это делали зимой. Так еще можно поддерживать людей, но не лошадей. В январе здесь еще имелись остатки корма. В феврале тыловые области, откуда можно было бы его взять, заняли десантные войска и партизаны. Вот тут и началась нужда для наших лошадей. Вся солома с крыш была снята и скормлена. Но и этому пришел конец. Тысячи пали от истощения. Оставшиеся используются на износ и едва получают корм. Начавшаяся распутица удваивает требования к животным. Так что по части мобильности мы пребываем в плохом состоянии.
Из–за наступившей распутицы, быть может, еще и из- за ожидания крупного немецкого наступления, в последние дни плотность русских атак снизилась — впервые с 11 декабря. Пять месяцев подряд, без передышек, непрерывным валом шли атака за атакой на наши траншеи. Вновь и вновь, раз за разом, как морская волна, бьющаяся о берег, русский накатывался на наши позиции. На самых горячих участках битвы остались поля, усеянные трупами. Дабы компенсировать потери, русский закачивал всё новые пополнения в свои потрепанные соединения. Новых солдат, которые только вчера прибыли, сегодня уже гнали в бой. Когда их снова разбивали, на их место вставали свежие дивизии. И этому не было конца.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.