Заметки о войне на уничтожение - [65]

Шрифт
Интервал

Однако высоко над шоссе мы внезапно попали в непростую ситуацию. Мы отклонялись от него, но нас всё время снова сносило к шоссе. И вдруг вообще пропал всякий обзор. Я больше не понимал, где мы находимся. Людерс утверждал, что знает, где мы, но в конце концов мы очутились совершенно в ином месте. Внезапно вновь мелькнуло шоссе — но в верном ли направлении мы двигались? Не летим ли мы к Юхнову, прямо на противника? Тут показалась железная дорога, и по ней в полутьме мы вышли на Спас–Деменск. Все радостно приветствовали наше возвращение. Они держали взлетную полосу свободной для нас. А мы в тот день были, вероятно, единственным самолетом, который летал в такую погоду. […]

Запись в дневнике, [Спас–Деменск] 14 марта 1942 г.

BArch. N 265/14. Bl. 28

[…] В полдень посетил место, где размещаются военнопленные, отчасти ужаснулся[229]. Приказал оказать помощь. Этим мы себе лишь навредим[230]. […]

Письмо жене, [Спас–Деменск] 21 марта 1942 г.

BArch. N 265/156. Bl. 34

Увы, я не смогу прибыть на конфирмацию Гизелы во Фрайбург. Наша ситуация не позволяет этого. До наступления весны враг изо всех сил старается нас окружить и уничтожить. Передо мной лежит расписанный вплоть до Пасхи план боевых операций, которые нам необходимо предпринять, дабы предотвратить это. Каковы планы и намерения противника, мы не знаем. Здесь все так хотят покоя и отдыха. Завтра будет девять месяцев, как мы непрерывно сражаемся!

Запись в дневнике, [Спас–Деменск] 22 марта 1942 г.

BArch. N 265/14. Bl. 29

Восемь дней было не до записей в дневнике.

Два дня был на передовой при XII и XIII армейских корпусах, переночевал у генерала Грайнера[231]. В 4 часа утра на деревню упало несколько бомб, стоял сильный грохот. Не знаю, был ли нанесен ущерб.

За прошедшее время положение 4–й армии в корне не изменилось.

На севере мы сильно углубили свои позиции путем взятия некоторых деревень в тылу 27–й дивизии.

На востоке несколько дней русские сильно атаковали у изгиба реки Угры, но после тяжелых боев были отброшены. У обеих сторон крупные потери, у нас до 600 человек, у противника больше. Один из его танков провалился под лед на Угре и затонул. К счастью, это значит, что фронт, проходящий по реке, в безопасности. Поразительно, с каким упорством русский вновь вгрызался в этот участок и не отступал. Со своего возвышающегося берега он заставил замолчать наши тяжелые орудия, по одному пересек речку по льду, собрался у крутого берега и оттуда внезапно напал. В течение трех дней он использует такой же маневр на расположенном южнее участке под Жуковкой. К сожалению, там он наступает с танками. Семь повредили и уничтожили отчасти благодаря действиям пехотной группы по уничтожению танков. Они очень храбро сражались. Но сражение там еще не окончено.

На шоссе, похоже, нам удалось ликвидировать выступ под Проходкой[232]. Увы, у нас не получилось использовать эффект внезапности и ошарашить русских быстрым новым ударом, который был возможен. Тогда бы удалось занять еще одну высоту. Мы не очень довольны таким слегка тягучим стилем командования в XXXXIII армейском корпусе. Севернее шоссе 131–я дивизия после долгой подготовки смогла оттеснить врага с дороги под [неразб.]. Это успех.

На юге развили успех в районе аэродрома. В целом везде продвигаемся с боями вперед, пусть и не слишком значительно. Но кто ожидает иного в холодные ночи с -20°, в глубоком снегу, при трудностях с любым передвижением, усталостью войск и прочим. Разговоры идут лишь об «улиточном» наступлении. Слово точно отражает суть и скорость продвижения. Расчищая дороги, шаг за шагом подтягивая тяжелые орудия, с трудом таща за собой артиллерию, нужные для которой лошади из–за недоедания и усталости наполовину пали, мы идем от деревни к деревне, сражаясь против вражеских дотов, обустроенных в снегу. Мы стали очень скромными в наших запросах. И всё–таки приходится восхищаться войсками, успехами, которых они добиваются раз за разом, в снегу и на морозе, несмотря на собственную слабость, усталость и нехватку командиров. Они повсюду надеются на отзыв в тыл. Боев каждому уже более чем достаточно. И никто из них не знает, что об отводе нечего и думать[233].

Письмо жене, [Спас–Деменск] 25 марта 1942 г.

BArch. N 256/156. BL 35f.

[…] Больше всего беспокойства лично нам внушает противник в тылу, который мало–помалу разросся до армии[234]. Теперь у нас фронт не только впереди, но и в тылу, и нет войск, чтобы его нормально прикрыть. В некотором смысле мы плаваем этаким голубым мыском в красном море, и чем больше оно с каждым днем наполняется, тем более бурной и штормовой становится обстановка в тылу. Следует ожидать, что из своих исполинских человеческих резервов противник создаст вскоре немало новых формирований. Учитывая ситуацию, сложившуюся за зиму, они немалой частью будут задействованы против нас. А сил у нас повсюду крайне мало. Со всё возрастающим беспокойством взираешь на соотношение наших сил и сил противника и на наше положение с точки зрения людских и материальных ресурсов. Не получается избавиться от впечатления, что оттуда, где сидит Г[юльденфельдт], ситуация видится иначе. Такое впечатление — это вовсе не мелочь. Ведь именно такие оценки лежат в основе решений, которые привели к тяжелой ситуации в зимний период.


Рекомендуем почитать
Равнина в Огне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Граф Савва Владиславич-Рагузинский

Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)


Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.


Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде

Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.