Заметки о войне на уничтожение - [64]

Взгляни на карту: враг вокруг нас. Пока я тут пишу, русские самолеты пролетают над нашими позициями и ночь за ночью, вот уже шесть недель подряд, выбрасывают десантные войска в нашем тылу. Им никто не мешает. У нас нет сил, чтобы как–то противодействовать. Солдаты потому куда проще смотрят на вещи, что участвуют в событиях лишь на маленьком участке фронта. Порой над ними нависает огромная угроза, но потом всё всегда успокаивается. Они обычно даже и не сознают масштабы того, что им угрожает. Это выносим на своих плечах мы, мы должны беспокоиться и об общей обстановке, и о боевых нуждах солдат. Такова ситуация.

6 марта, утро. — И 12 часов не прошло с момента написания предыдущего, как наше положение опять изменилось к худшему. Вновь армия сражается — скажем ясно — за собственную жизнь, вновь сильный противник перерезал единственную дорогу, на этот раз широким фронтом. Вновь — быть или не быть. Так что, любимая Трудель, дела здесь совсем иные, чем видится издалека! […]

Запись в дневнике, [Спас–Деменск] 8 марта 1942 г.

BArch. N 265/14. Bl. 23

Заезжал Клюге. Беседовали о положении дел и плане действий. Он охотно выслушал новости из Кирова. Он пребывает в очень хорошем настроении, хвалит «обдуманное» руководство армией и считает, что ситуация улучшилась. Бывали моменты куда хуже. Но даже сейчас всё вовсе не гладко. […]

Запись в дневнике, [Спас–Деменск] 9 марта 1942 г.

BArch. N 265/14. Bl. 23f.

[…] При взгляде на позиции армии я вижу, что ее положение очень своеобразно. На фронтовом отрезке в 130 километров она тянется узкой лентой с двумя ломаными углами. Единственный путь снабжения на протяжении 20 километров находится под непосредственной угрозой со стороны противника. По всему тылу армии, поджимая узкую ленту сзади, стоят десантные войска, лыжные батальоны и полчища партизан. Куда ни кинь взгляд, повсюду сражения. И ночь за ночью вражеские самолеты пролетают над нашими домами и укрепляют свою армию в нашем тылу. Сил противостоять этому не имеется. С трудом наши тыловые части удерживают деревни, отделяющие наши пути снабжения от противника. Это уже не просто тревожная обстановка — там целая новая армия, которую доставленные по воздуху офицеры и комиссары набрали из населения, из бывших военнопленных, из партизан. Оружия, включая артиллерию, и боеприпасов в этом районе после Вяземского сражения имеется в достатке. Когда всё это сознаешь, закрадываются сильные сомнения в том, что противник остановит свое наступление с приходом весны. Напротив, может сложиться впечатление, что он думает так: мой план по уничтожению германской армии в зимний период не удался. Но я ее крепко поколотил. Теперь не останавливаться, а, напротив, продолжать, и летом ей окончательно придет конец.

Письмо жене, [Спас–Деменск] 9 марта 1942 г.

BArch. N 265/156. Bl. 33

Зима и атаки противника продолжаются. Всё время та же картина, всё время те же события. Всё так же мы не избавились от давления, заставляющего не просто сражаться, а бороться за свою жизнь. В этой борьбе мы стали чуточку сильнее, что не отменяет факта того, что она тяжела, ответственна и полна огорчений. Если бы напряжение наконец ослабло! Когда же прекратится этот исступленный навал! Мы в корне заблуждались относительно численности, возможностей и упорства русских. То же касается и организационных возможностей, и помощи, предоставляемой им. […]

Запись в дневнике, [Спас–Деменск] 11 марта 1942 г.

BArch. N 265/14. Bl. 26

День рождения моего отца, его 83–летие. Вот уже четыре с половиной года, как он упокоился. А ведь мог бы и сегодня быть с нами. Но, может быть, и лучше, что он не видит дня сегодняшнего. Когда он был жив, этот день в доме моих родителей был днем весенних цветов, а после обеда родственники собирались вместе выпить кофе. Всё в прошлом. Теперь здесь цветы только в виде изморози на стекле, и сколь мало осталось в Кёнигсберге тех, что раньше регулярно встречались в этот день. […]

Запись в дневнике, [Спас–Деменск] 12 марта 1942 г.

BArch. N 265/14. Bl. 26f.

Летал на «Шторхе» вдоль шоссе на север, в 31–ю дивизию, позже в XIII армейский корпус, 52–ю и 137–ю дивизии. Повсюду жалобы на слабые силы, на недостаточно обученное пополнение, на недостаток младших командиров и на голодающих лошадей. Приходится признать: хотя русскому и не удалось выдавить нас с его территории, нашу армию он сильно проредил. Господи, до чего же скукожились наши войска, как же плохи дела с офицерами и вооружением. В таком состоянии каждая потеря вдвое или втрое тяжелее. […]

Трудно и внедрить пополнение в имеющиеся войска, поскольку последние в связи с недостаточным количеством опытных командиров не могут его «переварить». Обучать! Легче сказать, чем сделать. Если почти всем, кто есть в наличии, приходится ледяной ночью, при штормовом ветре стоять на постах вдоль всей линии фронта, то днем, да еще параллельно с оборудованием позиций, стремление чему–то учиться не слишком велико.

Когда я закончил дела в последней дивизии в Новиках, снаружи начался на удивление сильный снегопад. Почти три четверти часа потребовалось мне, чтобы добраться до своего «Шторха». За это время облака почти припали к земле, а снегопад перерос в снежную бурю. «Можем ли мы лететь дальше?» — спросил я Людерса, летчика в чине фельдфебеля, и он ответил: «Мне нужно возвращаться, я лечу назад, господин генерал может присоединиться, но только на свой страх и риск». «Полетели, Людерс, — сказал я. — Здесь я тоже не останусь». Так что мы взлетели, в облаках и снегу. Наш «Шторх» знатно плясал. Но мне было всё равно. Чувство, что не знаешь, в нужном ли направлении летишь, было куда более досадным. Я восхищался храбрым Людерсом, тем, как он себя держал.