Заметки о войне на уничтожение - [60]

. Вторую ночь спали отчасти из–за усталости и были разбужены взрывами бомб. Я присоединился к штабу одного корпуса. Сегодня примерно в 5 утра в столовой, где вечером около 19:30 мы все вместе ужинали, — и уже тогда под аккомпанемент взрывов, такой, что с потолка сыпалась грязь, — три разорвавшихся снаряда, упавшие в 10 метрах от здания, вышибли все окна. Навсегда в моей памяти останется эта трапеза, во время которой каждый мог слышать свист бомб, но, не реагируя на это, мы вели светскую беседу.

Обратную дорогу сегодня утром опять перерезали. Русский там атаковал всеми своими силами и вышел на нее танками. Так что назад нам пришлось лететь. Только что пережили экстренную посадку, поскольку два мотора «Ю»[218] отказали, когда мы подлетали к аэродрому в Рослав- ле. Когда ехали назад на командный пост, то случилась небольшая автоавария. Воистину нас кто–то хранит. При аварийной посадке в снег самолет встал бы на нос.

Если еще 3 дня дела будут идти хорошо и Господь нам поможет, то, быть может, мы покамест сможем вырваться из котла. […]

Выживаешь тут только на коньяке и сигаретах. Вот так. Без этого здесь не обойтись.

Запись в дневнике, [Спас–Деменск] 5 февраля 1942 г.

BArch. N 265/14. Bl. 10–12

1 февраля ездил в Юхнов. […] Положение у шоссе таково, что совершенно необходимо высвободить резервы за счет сокращения фронта. […] Я сообщаю о наших намерениях группе армий. Я добавляю, что удар 17–й дивизии на север с целью соединиться с 4–й танковой армией так–же нуждается в поддержке свежими силами. Группа армий вновь недовольна. Они не хотят видеть нашу реальную ситуацию. Они всё еще поглощены идеей установки контакта на севере с 4–й танковой армией с наших нынешних позиций. Они опять требуют, чтобы мы распределили свои силы по линии фронта, в то время как противник отводит свои войска и атакует наши фланги. Они боятся предложить фюреру отойти даже на несколько метров. В душе они сознают необходимость такого шага. Но лишь в крайних случаях они решаются передать свое мнение наверх. Так что чувствуешь себя пловцом, которому связали руки и ноги и швырнули в воду. Можно было бы обороняться, но средства для этого у нас отобрали и отдают так поздно, что уже почти всё потеряно. И для командиров, и для войск нет ничего худшего и более сковывающего, чем подобные ситуации.

Следствие этого: новые наступления в снегу, которых вроде бы хотели избежать, новые тяжелые потери наших до смешного поредевших войск. Что у нас с дивизиями? В них от 400 до 600 пехотинцев, по сути это батальон. Взамен более 10 000 выбывших мы не получили и 500 человек пополнения. Это обещанная нам еще с Рождества помощь, а сейчас уже февраль. Парням с обмороженными конечностями не позволяется идти в лазарет, поскольку наша численность тогда сильно падает. На фронте распространяется отчаяние. Сколько еще? Пока русская зима не превратится в грязь! Это в апреле. Еще восемь недель! Именно столько заняли эти бои с отходом. Все надежды — на нового главнокомандующего[219], который наведет порядок. Но это он изначально создал такую ситуацию, поскольку упрямо стоит на своем.

В Юхнове мы узнали, что наше небольшое отступление было милостиво дозволено. Так что мы высвободили 52–ю дивизию. Если бы этого не произошло, с нами бы сегодня, 5 февраля, было бы всё кончено. Без нее наши позиции на шоссе уже сегодня бы смяли. После качелей последних дней сегодня с утра противник засел на шоссе в Барсуках. Пока что его снова отбили. Но русский владеет ключевой высотой в 400 метрах от шоссе и обстреливает его из артиллерии, из противотанковых орудий и пулеметов. Просто отчаиваешься. […]

Письмо жене, [Спас–Деменск] 6 февраля 1942 г.

BArch. N 265/156. Bl 20

Опять несколько дней качелей. Наше положение немного улучшилось, но всё еще остается весьма критическим. До того оно было просто отчаянным. Этот постоянный страх изнашивает и угнетает. Все желают, чтобы пришел конец этой зиме. И всё равно она продлится как минимум до начала апреля. Вот и мороз не ослабевает. В первые дни февраля три дня подряд была метель. Все дороги занесло сугробами метровой глубины. Сейчас чистое небо, -20–25° и ледяной ветер. И никаких перемен не видать. Живу лишь мыслями о военных делах. Другое просто не идет в голову. Во всяком случае, я не могу заставить себя думать о чем–то еще, душевный покой полностью отсутствует. Всё время живешь в состоянии: как же пройдет нынешний день или грядущая ночь. Лишь уповая на Бога, возможно всё это выдержать. […]

Письмо жене, [Спас–Деменск] 9 февраля 1942 г.

BArch. N 265/156. Bl. 21

Несколько дней не мог писать. Я был на передовой и остался ночевать в своем прежнем корпусе. На этот раз погода избавила нас от авианалетов. В последнее время их как раз там было вдосталь. Как бы мы ни надеялись, наше общее положение не стало лучше. Каждый день — новый переполох и кризис. Сегодня с утра и вчера опять были тяжелые ситуации. С горем пополам мы с ними как-то разобрались. Однако мы не уверены, что в ближайшее время не возникнут еще большие трудности. Так что живем в беспрестанном напряжении и постоянных волнениях. Всё время в меньшинстве, всё время зависим от противника. Похоже, в его распоряжении неограниченные ресурсы, у нас же их недостает или вовсе нет. Он вводит всё новые и новые людские резервы, в то время как наша численность тает. Множество непредвиденных трудностей ждет нас впереди. Всё не вовремя или не так, как обещано. Поэтому каждый день полон новых забот, которых опасаешься. Когда звонит телефон, то едва решаешься взять трубку. Радостные известия редки. И всё же успех, что мы сумели продержаться так долго. Ах, с каким же нетерпением ждешь наконец отдыха! […]