Заметки о войне на уничтожение - [59]
Запись в дневнике, [Спас–Деменск] 27 января 1942 г.
BArch. N 265/14. Bl. 8
Утром — печальные вести: шоссе перерезано, и северо–западнее Юхнова противник перекрыл дорогу на Гжатск. Сразу две смертельные угрозы. На шоссе в течение дня ситуация только ухудшалась. На севере удалось отбить деревню. К вечеру обе дороги так и остались в руках противника. Вдобавок противник давил на шоссе с севера, со стороны Богородицкого леса. В нашем тылу он высадил десант. У нас там никого не было, мы не могли никого туда послать, поскольку все наши силы сейчас удерживают фронт. Перекрытые дороги означают конец снабжения. Еще два дня, и армия начнет голодать.
Наши силы для отбивания дорог в высшей степени незначительны и собраны по клочкам. Мы делаем всё, чтобы увеличить их численность. Но где взять свободные силы? Положение отчаянное. Плюс еще фельдмаршал [Клюге] напоминает, что фюрер безоговорочно требует удержать позицию восточнее Юхнова. Ее никак нельзя сдавать. Но нас прямо на ней и окружили. Никак по–другому это не назвать. От завтрашнего дня будет зависеть, отобьем ли мы шоссе. Боюсь, что нет.
Запись в дневнике, [Спас–Деменск] 28 января 1942 г.
BArch. N 265/14. Bl. 9
За целый день так и не смогли отбить шоссе. Это значит, что армия не получала продовольствие и боеприпасы в течение 24 часов. Теперь вечером снабжение должно прийти на грузовиках, но это не точно. Еще один–два дня в таком положении, и наступит критическая стадия. Ведь наши парни должны за счет чего–то жить. Несмотря на чрезвычайность ситуации, ХХХХ корпус действовал неудачно. По сути, ничего за сегодня и не сделал. Частично виной тому сильная метель, заносы и -25°. Но всё же можно было бы ожидать большего, учитывая известную ему и доведенную в приказе важность освобождения шоссе. Дорога на Вязьму перерезана десантниками. На той, что идет на Гжатск, тоже засел противник. То есть армия по факту полностью отрезана.
Невыносимое положение. Надеюсь, утром удастся освободить шоссе и в особенности удастся отбить противника севернее Юхнова силами 98–й дивизии. Если и это не удастся, то я даже не знаю, что будет. Заносы из–за сегодняшнего снегопада не сулят ничего хорошего. Как же тяжко вот так в течение восьми недель бессменно находиться на самых затруднительных участках, пытаться что–то сделать и переживать неудачу за неудачей. Но их и следовало ожидать, поскольку инициатива всё время у противника. И в подобную ситуацию нас постоянно заводит приказ фюрера всё удерживать. Роммель смог отойти и затем одержать победу[216], мы же должны держаться и отдавать инициативу противнику. Мое нутро зачастую восстает. Несмотря на это, все притворяются, что всё должно хорошо закончиться. Я не знаю, что из этого выйдет. Если бы что–то хорошее.
Письмо жене, [Спас–Деменск] 30 января 1942 г.
BArch. N 265/156. BL. 17
Жестокая борьба продолжается. Вчера был еще один день первостатейного кризиса. И опять мы не добились поставленной задачи отбить себе немного пространства. И опять всё насмарку. Словно пузырь, висит наш корпус в воздухе, обложенный противником со всех сторон. Дабы попасть внутрь, мне сегодня пришлось лететь на «Шторхе» на высоте 25 метров над русскими. Они по нам стреляли, но никого из нас не задело. Всю ночь из–за забот не смог глазу сомкнуть. Я не мог уснуть. Просто безумные затраты сил. Поддерживаешь себя коньяком и безумным курением. […]
Стабилизация фронта, февраль–июнь 1942 г.
Начав локальную контратаку 3 февраля 1942 г., 4–я армия смогла закрыть зазор на севере между своими позициями и позициями 4–й танковой армии — таким образом на какое–то время ликвидировать главную опасность. Тем не менее положение армии оставалось под угрозой, поскольку раз за разом свежие силы противника оказывались в ее тылу. Предложение Хейнрици сократить фронт и отойти на новые позиции к западу от Юхнова вновь было отклонено.
Письмо жене, [Спас–Демекск] 4 февраля 1942 г.
BArch. N 265/156. Bl. 18f.
Четыре дня я находился в Юхнове. Чтобы добраться туда, пришлось проехать по шоссе прямо в 400 метрах от русских. Они не стреляли по нам, или же мы за шумом двигателя этого не услышали. У моей второй машины, которую я по чистой случайности сменил, спустило колесо, она остановилась и попала под минометный и пулеметный огонь. Но, слава Богу, никто не пострадал.
В Юхнове мы сидели три дня, полностью окруженные противником. Дорога, по которой мы добирались в город, уже к вечеру была перерезана. В первую ночь мело и всё было спокойно. Следующие две ночи было 25° мороза и полнолуние. Между 18:30 и 05:30 с редкими перерывами шли русские авианалеты. Каждые четверть часа мы слышали гул моторов и понимали: вот и следующий. Вскоре слышался свист падающих бомб и взрывы. Первая ночь в Юхнове стоила 82 жизни без учета раненых. В 200 метрах от нас полностью разрушило дом. Мы лежали в кроватях в нашей избушке и могли лишь молиться Господу пощадить нас. По своей милости Он это сделал. Ни одна бомба не упала ближе 150–200 метров от нас. О сне в первую ночь не шло и речи. Чувства были слишком напряжены, и, едва задремав, ты вновь слышал шум новых самолетов и тут же просыпался
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.