Заметки о войне на уничтожение - [49]

Я еду в штаб дивизии в Поповку, где, к собственному удивлению, узнаю, что в 17–м полку дела обстоят всё так же, как утром. Малое Гремячее всё еще не взято. И Кетри, вопреки прежним расчетам, далеко еще не в наших руках. В северной части засел противник, в южной — мы. И опушку леса к северу от Кетри, и лесок в километре к северо–востоку противник еще удерживает. А вот на пути от Южной на юг в лесу уже наша рота, линия фронта перед деревней. Большие Луковицы взяты, Конино у противника. То есть всё перемешано и перепутано. Что сейчас нужно сделать? Батальонам, ведущим бои у Конино и Кетри, уже не помочь, они должны справиться сами. Артиллерия не может вести огонь по этой мешанине. А вот под Малым [Гремячим] задействование артиллерии еще может повлиять на ход дела.

В этот момент выходит на связь командир полка. Я спрашиваю его, что сейчас нужно сделать? Он хочет нанести новый артиллерийский удар, затем егерский батальон снова должен пойти в атаку. Он планировал начать в 14:00, но ему пришлось отложить операцию, так как приказ не дошел до самой северной роты, лежащей в лесу полукругом у деревни. Я говорю: «Штольцман, не тяните так долго. Действуйте как можно быстрее, каждый час умножает ваши потери». И он обещает начать атаку в 14:15 без оповещения роты. Я спешу к начальнику артиллерии, чтобы посмотреть, достаточно ли орудий участвует в артподготовке. Там три батареи легких полевых гаубиц и одна тяжелых. Этого снова недостаточно, позаботьтесь же о том, чтобы хотя бы еще одна батарея легких гаубиц присоединилась, приказываю я, а лучше вторая тяжелых. А где корпусная батарея десятисантиметровых пушек? Из–за обледенения дорог еще не подошла. Вторая батарея тяжелых гаубиц не достанет до Малого [Гремячего].

Теперь еду в Извой в полк. Так как командир полка занят раздачей приказов, иду пока к командиру артбатареи. Малое [Гремячее] на противоположном склоне отчетливо видно, перед ним отдельные солдаты подбегают к скирдам соломы и отбегают от них, на заднем плане один русский, пытавшийся покинуть деревню, но подстреленный нашими солдатами или вынужденный залечь. Артиллерист говорит мне: то один, то другой из наших ребят постоянно возвращаются назад с обморожениями. Когда я снова прихожу в расположение полка, подполковник фон Штольцман докладывает, что III батальон больше не способен идти в наступление. Из–за потерь и обморожений роты тают. В 9–й роте всего один боеспособный взвод, в 10–й — два. Саперная рота и эскадрон разведчиков должны быть приданы для подкрепления егерскому батальону. Но это означает откладывание наступления до 16:30.

Я обсуждаю со Штольцманом положение его полка детально. Я говорю: «Что будет, если и эта третья атака (вторая была в И утра) не удастся?» — «Об этом я пока не думал», — отвечает он. Он твердо верит в успех. «А что, если не выйдет?» — настаиваю я. «Тогда батальон должен вернуться в Берники». — «Нет, — говорю я, — тогда вы прикажете ему отойти в сторону к разведчикам в Малиновку, но ни в коем случае не назад. Пусть завтра, но вы должны этот уголок взять. Остальные батальоны должны сегодня зачистить противника между ними, чтобы прояснить ситуацию. У русских тут лишь жалкая кучка солдат. Но если атака на Малое [Гремячее] сегодня удастся, то завтра вы можете из Кетри взять занятую врагом опушку леса южнее Конино. Как вы думаете, куда вы сможете выйти завтра?» Он говорит: «К Варфоломеево».

В 16:30 уже почти темно. Я возвращаюсь в корпус, так как надо принять и другие решения. На пути туда мы проезжали бревенчатый мостик без перил, и наш автомобиль едва не свалился с десятиметровой высоты. Правое заднее колесо уже сошло с моста. В последний момент удалось выровнять машину. В 17:00 я прибываю в Грязново. В 18:00 я получаю сообщение, что атака на Малое [Гремячее] не удалась. Артподготовка была безупречно точной. Но когда дошло до наступления пехоты, из домов опять застрочили пулеметы и она не продвинулась дальше. Разведэскадрон не прибыл, так как в тот же момент Малиновка подверглась нападению из Пятницкого. Дивизия приказала отвести остатки III батальона 17–го полка назад в Берники. И II батальон под Кетри практически разбит. I батальон в Больших Луковицах отражает атаки врага, ведущиеся из леса к югу от деревни и из Конино. Полк Хоссбаха тем временем отразил одну атаку на Никулинские выселки с юго–востока и одну с северо–востока. Здесь положение еще не прояснилось, так как русский за спиной батальонов, стоящих в трех километрах к востоку, прорвался в деревню.

Отовсюду поступают сообщения о всё новых обморожениях, отказах оружия — в III батальоне 17–го полка не стрелял ни один пулемет и так далее. Дивизия докладывает, что 17–й полк более не способен вести наступление. Я спрашиваю генерала Бертольда, что он собирается предпринимать дальше. Он долго тянет с ответом, потом говорит, что 17–м полком готов разве что удерживать Большие Луковицы. Как плоха подобная ситуация, мы испробовали уже 12–15 [ноября]. 82–й полк тогда должен оставаться на своих позициях. В его дивизии от обморожений пострадало минимум 400 человек.