Заметки о войне на уничтожение - [49]
Я еду в штаб дивизии в Поповку, где, к собственному удивлению, узнаю, что в 17–м полку дела обстоят всё так же, как утром. Малое Гремячее всё еще не взято. И Кетри, вопреки прежним расчетам, далеко еще не в наших руках. В северной части засел противник, в южной — мы. И опушку леса к северу от Кетри, и лесок в километре к северо–востоку противник еще удерживает. А вот на пути от Южной на юг в лесу уже наша рота, линия фронта перед деревней. Большие Луковицы взяты, Конино у противника. То есть всё перемешано и перепутано. Что сейчас нужно сделать? Батальонам, ведущим бои у Конино и Кетри, уже не помочь, они должны справиться сами. Артиллерия не может вести огонь по этой мешанине. А вот под Малым [Гремячим] задействование артиллерии еще может повлиять на ход дела.
В этот момент выходит на связь командир полка. Я спрашиваю его, что сейчас нужно сделать? Он хочет нанести новый артиллерийский удар, затем егерский батальон снова должен пойти в атаку. Он планировал начать в 14:00, но ему пришлось отложить операцию, так как приказ не дошел до самой северной роты, лежащей в лесу полукругом у деревни. Я говорю: «Штольцман, не тяните так долго. Действуйте как можно быстрее, каждый час умножает ваши потери». И он обещает начать атаку в 14:15 без оповещения роты. Я спешу к начальнику артиллерии, чтобы посмотреть, достаточно ли орудий участвует в артподготовке. Там три батареи легких полевых гаубиц и одна тяжелых. Этого снова недостаточно, позаботьтесь же о том, чтобы хотя бы еще одна батарея легких гаубиц присоединилась, приказываю я, а лучше вторая тяжелых. А где корпусная батарея десятисантиметровых пушек? Из–за обледенения дорог еще не подошла. Вторая батарея тяжелых гаубиц не достанет до Малого [Гремячего].
Теперь еду в Извой в полк. Так как командир полка занят раздачей приказов, иду пока к командиру артбатареи. Малое [Гремячее] на противоположном склоне отчетливо видно, перед ним отдельные солдаты подбегают к скирдам соломы и отбегают от них, на заднем плане один русский, пытавшийся покинуть деревню, но подстреленный нашими солдатами или вынужденный залечь. Артиллерист говорит мне: то один, то другой из наших ребят постоянно возвращаются назад с обморожениями. Когда я снова прихожу в расположение полка, подполковник фон Штольцман докладывает, что III батальон больше не способен идти в наступление. Из–за потерь и обморожений роты тают. В 9–й роте всего один боеспособный взвод, в 10–й — два. Саперная рота и эскадрон разведчиков должны быть приданы для подкрепления егерскому батальону. Но это означает откладывание наступления до 16:30.
Я обсуждаю со Штольцманом положение его полка детально. Я говорю: «Что будет, если и эта третья атака (вторая была в И утра) не удастся?» — «Об этом я пока не думал», — отвечает он. Он твердо верит в успех. «А что, если не выйдет?» — настаиваю я. «Тогда батальон должен вернуться в Берники». — «Нет, — говорю я, — тогда вы прикажете ему отойти в сторону к разведчикам в Малиновку, но ни в коем случае не назад. Пусть завтра, но вы должны этот уголок взять. Остальные батальоны должны сегодня зачистить противника между ними, чтобы прояснить ситуацию. У русских тут лишь жалкая кучка солдат. Но если атака на Малое [Гремячее] сегодня удастся, то завтра вы можете из Кетри взять занятую врагом опушку леса южнее Конино. Как вы думаете, куда вы сможете выйти завтра?» Он говорит: «К Варфоломеево».
В 16:30 уже почти темно. Я возвращаюсь в корпус, так как надо принять и другие решения. На пути туда мы проезжали бревенчатый мостик без перил, и наш автомобиль едва не свалился с десятиметровой высоты. Правое заднее колесо уже сошло с моста. В последний момент удалось выровнять машину. В 17:00 я прибываю в Грязново. В 18:00 я получаю сообщение, что атака на Малое [Гремячее] не удалась. Артподготовка была безупречно точной. Но когда дошло до наступления пехоты, из домов опять застрочили пулеметы и она не продвинулась дальше. Разведэскадрон не прибыл, так как в тот же момент Малиновка подверглась нападению из Пятницкого. Дивизия приказала отвести остатки III батальона 17–го полка назад в Берники. И II батальон под Кетри практически разбит. I батальон в Больших Луковицах отражает атаки врага, ведущиеся из леса к югу от деревни и из Конино. Полк Хоссбаха тем временем отразил одну атаку на Никулинские выселки с юго–востока и одну с северо–востока. Здесь положение еще не прояснилось, так как русский за спиной батальонов, стоящих в трех километрах к востоку, прорвался в деревню.
Отовсюду поступают сообщения о всё новых обморожениях, отказах оружия — в III батальоне 17–го полка не стрелял ни один пулемет и так далее. Дивизия докладывает, что 17–й полк более не способен вести наступление. Я спрашиваю генерала Бертольда, что он собирается предпринимать дальше. Он долго тянет с ответом, потом говорит, что 17–м полком готов разве что удерживать Большие Луковицы. Как плоха подобная ситуация, мы испробовали уже 12–15 [ноября]. 82–й полк тогда должен оставаться на своих позициях. В его дивизии от обморожений пострадало минимум 400 человек.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.