Заметки о моем поколении. Повесть, пьеса, статьи, стихи - [142]
Фиш. Прости… Муж твоей сестры нашелся?
Дорис. Нет еще.
Фиш. Он ушел надолго или навсегда?
Дорис. Откуда мы знаем? Сейчас прочесываем притоны. Слушай, в твоей семье ни у кого не было афазии?
Фиш. А что это?
Дорис. Это когда уходят из дома, влюбляются в девиц и не ведают, что творят.
Фиш. Кажется, у дяди это было.
Дорис. Вроде как мешком прибитый?
Фиш. Вот-вот. Он всегда казался таким, когда рядом были женщины.
Дорис (задумчиво). Интересно, наследственность – это только от отца или бывает от дяди тоже? (Незаметно вынимает изо рта резинку.) Ты что жуешь, Джо?
Фиш. Да что-то в рот попало.
Дорис. Это резинка! По-моему, я просила тебя не жевать. Приличные люди не жуют резинку. У тебя нет ни малейшего представления о том, что можно и чего нельзя. Вот, скажем, я подхожу на приеме к леди Астор, или миссис Вандербильт, или еще к кому (кладет в рот резинку – для наглядности) и говорю: «Здравствуйте, миссис Вандербильт!» (С энтузиазмом жует.) Как, по-твоему, она к этому отнесется? Думаешь, она это стерпит? Ни в коем случае.
Фиш. Ну, если все дело в миссис Вандербильт, то я сто раз успею отвыкнуть.
Снаружи доносится звучный свист – приятная рулада в тональности до мажор.
Что это?
Дорис. Я с тобой не разговариваю.
Фиш. Здóрово. Птица какая-нибудь.
Свист повторяется, теперь он ближе.
Опять!
Дорис подходит к окну.
Дорис. Всего-навсего почтальон.
Фиш. Никогда не слышал, чтобы почтальоны так свистели.
Дорис. Наверное, новый на этом участке. Жаль. Старый отдавал мне почту хоть за пять кварталов от дома.
Снова свист, теперь уже за дверью.
Надо его впустить.
Подходит к двери, открывает ее. Фигура почтальона четко рисуется на фоне утреннего неба. Это Джерри Фрост.
Однако ни Дорис, ни Джозеф Фиш не узнают его, и это понятно: Джерри до неузнаваемости переменился. Нет и следа былой расхлябанности: в серой форменной куртке он выглядит подтянуто, молодцевато. Голова закинута, плечи расправлены. Его голос звучит уверенно, отчасти снисходительно к слабостям человеческого рода.
Джерри. Доброе утро. От почты не откажетесь?
Дорис (сбитая с толку). Да-да, конечно.
Джерри. Прекрасное утро. Скорее выбирайтесь на улицу.
Фиш (безучастно). Хм.
Джерри. Это дом номер двадцать один двадцать семь? Тогда у меня для вас много симпатичной почты.
Дорис (с возрастающим интересом). Что значит «много симпатичной почты»?
Джерри. Значит, разнообразной. (Роется в сумке.) У меня восемь писем для вас.
Дорис. Вы что, наш новый почтальон?
Джерри. Да, новый, но уже хороший. (Вручает ей пачку писем.) Я здесь лучше всех.
Фиш. Откуда вы знаете? Вам начальство это сказало?
Джерри. Нет, просто сам чувствую. Я свое дело знаю, любого почтальона обставлю и по маркам, и по открыткам, и, само собой, по бандеролям. Одно слово: хороший, и с этим ничего не поделаешь.
Дорис. Впервые слышу, что почтальон может быть хорошим.
Джерри. А они почти все хорошие. Есть такие области – например, бизнес или политика, – где всякие сойдут, зато почтальоны, как на подбор, ангелы. Словно их специально отбирают. Если не сказать – выводят.
Фиш (зачарованно). И вы – лучший из лучших.
Джерри (скромно). Да, самый лучший. (Перебирает корреспонденцию.) Вот это я называю: умная реклама. Столько этих проспектов сегодня разнес… Дети их обожают. Это ковровая фирма.
Фиш. Дайте взглянуть. (Выхватывает у него проспект.)
Джерри. Прелесть, правда? А еще у меня для вас два счета. Я их пока утаю, ладно? Или вы хотите с ними разобраться? Некоторые обожают получать счета. Ваша соседка первым делом спросила о счетах. Я дал ей целых три – и она так радовалась, будто это денежные переводы. А ваши – они, видать, не очень крупные. Правда, на ощупь решить трудно.
Дорис. Дайте взглянуть.
Фиш. Я тоже хочу.
Весело переругиваясь, они вырывают друг у друга счета.
Джерри. Пусть каждый загадает число и напишет его на конверте, а потом конверт распечатайте и сравните со счетом. Чье число ближе, тому и платить.
Фиш. Или получать приз.
Джерри. Можно и так. (Подмигивает Дорис.) Еще у меня есть парочка открыток. Прелесть. Это – Центральный вокзал в Буффало.
Фиш. Дайте взглянуть.
Джерри. А здесь поздравление с Рождеством. Правда, с опозданием на четыре месяца. (К Дорис.) Наверное, это вам.
Дорис. Нет, моей сестре.
Джерри. Я не читал, что там на обороте. Не имею привычки. Надеюсь, новости хорошие?
Дорис (читает открытки). Ничего особенного, это от тетки. Есть что-нибудь еще?
Джерри. Есть, и, пожалуй, это жемчужина сегодняшней почты. Вот – разве не очаровательное письмо? По-моему, сплошное очарование. (Взвешивает письмо на ладони, нюхает.) Понюхайте.
Дорис. Приятный запах. Это парфюмерная реклама.
Фиш. Действительно, как приятно пахнет.
Джерри. Ну вот, вас я сегодня побаловал. А вы не припасли для меня письма?
Дорис. Сегодня – нет.
Джерри. Забавная штука: ведь то розовое письмецо я чуть не отдал одной девчушке на улице – такой у нее был заждавшийся вид. Я подумал: вдруг оно предназначено ей и на конверте переврали имя и адрес? То-то бы она обрадовалась. По-моему, почту надо доставлять по назначению, а не по адресу. Ее надо доставлять тому, кто знает ей цену. Это очень непросто – быть почтальоном, а тем более – лучшим из всех.
«Ночь нежна» — удивительно красивый, тонкий и талантливый роман классика американской литературы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
Роман «Великий Гэтсби» был опубликован в апреле 1925 г. Определенное влияние на развитие замысла оказало получившее в 1923 г. широкую огласку дело Фуллера — Макги. Крупный биржевой маклер из Нью — Йорка Э. Фуллер — по случайному совпадению неподалеку от его виллы на Лонг — Айленде Фицджеральд жил летом 1922 г. — объявил о банкротстве фирмы; следствие показало незаконность действий ее руководства (рискованные операции со средствами акционеров); выявилась связь Фуллера с преступным миром, хотя суд не собрал достаточно улик против причастного к его махинациям известного спекулянта А.
«Субботним вечером, если взглянуть с площадки для гольфа, окна загородного клуба в сгустившихся сумерках покажутся желтыми далями над кромешно-черным взволнованным океаном. Волнами этого, фигурально выражаясь, океана будут головы любопытствующих кэдди, кое-кого из наиболее пронырливых шоферов, глухой сестры клубного тренера; порою плещутся тут и отколовшиеся робкие волны, которым – пожелай они того – ничто не мешает вкатиться внутрь. Это галерка…».
Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична.
«…Проходя по коридору, он услышал один скучающий женский голос в некогда шумной дамской комнате. Когда он повернул в сторону бара, оставшиеся 20 шагов до стойки он по старой привычке отмерил, глядя в зеленый ковер. И затем, нащупав ногами надежную опору внизу барной стойки, он поднял голову и оглядел зал. В углу он увидел только одну пару глаз, суетливо бегающих по газетным страницам. Чарли попросил позвать старшего бармена, Поля, в былые времена рыночного бума тот приезжал на работу в собственном автомобиле, собранном под заказ, но, скромняга, высаживался на углу здания.
Все не то, чем кажется, — и люди, и ситуации, и обстоятельства. Воображение творит причудливый мир, а суровая действительность беспощадно разбивает его в прах. В рассказах, что вошли в данный сборник, мистическое сплелось с реальным, а фантастическое — с земным. И вот уже читатель, повинуясь любопытству, следует за нитью тайны, чтобы найти разгадку. Следует сквозь увлекательные сюжеты, преисполненные фирменного остроумия Фрэнсиса Скотта Фицджеральда — писателя, слишком хорошо знавшего жизнь и людей, чтобы питать на их счет хоть какие-то иллюзии.
Конни Палмен (р. 1955 г.) — известная нидерландская писательница, лауреат премии «Лучший европейский роман». Она принадлежит к поколению молодых авторов, дебют которых принес им литературную известность в последние годы. В центре ее повести «Наследие» (1999) — сложные взаимоотношения смертельно больной писательницы и молодого человека, ее секретаря и духовного наследника, которому предстоит написать задуманную ею при жизни книгу. На русском языке издается впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Диалоги российского журналиста Евгения Додолева с актером Михаилом Ефремовым и ближайшим его окружением: коллегами, родными, друзьями. Автор отказался от гонорара за книгу.Книга содержит нецензурную лексику.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Три сестры, три дочери великого писателя, три характера, три судьбы. Татьяна, Мария и Александра – каждая из дочерей Льва Толстого стала его помощницей и другом, и для каждой определяющим в жизни стал духовный опыт отца. Автор этой книги – Надежда Геннадьевна Михновец, известный петербургский ученый, доктор филологических наук, профессор РГПУ им. А. И. Герцена, автор многочисленных публикаций о Л. Н. Толстом и русской литературе XIX века. Опираясь на широкий круг источников, в том числе малодоступных, а также цитируемых впервые, автор прослеживает судьбы трех дочерей Толстого – любимицы всей семьи, талантливой художницы Татьяны, скромной и самоотверженной, рано умершей Марии, всегда отличавшейся неуемной жизненной энергией Александры.
Имя Сергея Юрского прочно вошло в историю русской культуры XX века. Актер мирового уровня, самобытный режиссер, неподражаемый декламатор, талантливый писатель, он одним из немногих сумел запечатлеть свою эпоху в емком, энергичном повествовании. Книга «Игра в жизнь» – это не мемуары известного артиста. Это рассказ о XX веке и собственной судьбе, о семье и искусстве, разочаровании и надежде, границах между государствами и людьми, славе и бескорыстии. В этой документальной повести действуют многие известные персонажи, среди которых Г. Товстоногов, Ф. Раневская, О. Басилашвили, Е. Копелян, М. Данилов, А. Солженицын, а также разворачиваются исторические события, очевидцем которых был сам автор.
Я хочу, чтобы меня запомнили тем, кем я был, и настолько, насколько заслужил. (Александр Ширвиндт)Внимание! Содержит ненормативную лексику!