Заметки из хижины "Великое в малом" - [29]

К установкам Цзи Юня вполне приложимы наблюдения, сделанные Ю. Л. Кролем над «двухголосицей» в «Исторических записках» Сыма Цяня, обусловленной установкой Сыма Цяня на предание и желанием «высказаться по поводу изложенного материала»; у Цзи Юня тоже имеет место эта «установка на предание» — изложение событий прошлого простым и сдержанным языком — и подбор материала с одной определенной точки зрения, объединение материала «авторским намерением — проиллюстрировать определенную схему поведения, названную или охарактеризованную личным голосом»[112]. Этот «личный голос» Цзи Юня, появляющийся в концовках его рассказов (как и голос Сыма Цяня, дающего свою оценку событиям и людям), эмоционален, в то время как в корпусе рассказов позиция автора — стороннего наблюдателя, пищущего о своих героях как «третье лицо», не имеющее доступа в их внутренний мир, в их мысли, — не допускает эмоциональности и «преувеличения действительного».

Эта «установочность» произведений Цзи Юня, видимо, объясняет невозможность проследить эволюцию самого Цзи Юня от сборника к сборнику, неизменность его манеры изложения, подхода к материалу и тематике.

В ряде рассказов Цзи Юня дается по два (или даже больше) эпизода с разными действующими лицами (часто излагаемых разными рассказчиками) на одну и ту же тему или подкрепляющих один и тот же тезис, подтверждающий один вывод, иллюстрирующих одно положение.

Так, в рассказе № 35 два эпизода подтверждают, что все на свете предопределено, в № 682 два эпизода показывают, что человек не может уйти от уготованной ему судьбы. В рассказе № 49 два эпизода и в № 968 четыре эпизода показывают, как карается жестокость. В рассказе № 199 приводится серия эпизодов, повествующих о наказании неверных жен; в № 730 — два эпизода, которые должны служить предостережением для повес. В рассказе № 377 даны три эпизода, в которых сверхъестественные силы карают сутяг и доносчиков; в рассказе № 417 — три эпизода, подтверждающих тезис о том, что надо хорошенько взвешивать последствия своих поступков или намечаемых действий; в № 974 — четыре эпизода, повествующих о любителях спорить; в № 1156 — три эпизода, рассказывающих о людях, которые не боятся бесов. В рассказе № 1184 первый эпизод повествует о слуге, который после смерти своего хозяина публично каялся в том, что вместе с другими слугами грабил и обманывал хозяина; во втором эпизоде этого рассказа фигурирует лиса-оборотень, доведшая до могилы любившего ее человека; она отвергает ухаживания юноши, потому что дала клятву духам, «что такое больше не повторится». Рассказ заканчивается фразой Цзи Юня, связывающей вместе оба эти эпизода: «Не был ли похож на эту лису тот слуга?»

Примечательно, что во второй части рассказа № 1128 Цзи Юнь приводит эпизод из «Юянских заметок о всякой всячине» Дуань Чэн-ши, сюжет которого аналогичен первой части этого рассказа, и заканчивает весь рассказ следующей фразой: «Вот и еще одно доказательство».

Наличие рассказов, в которых дается несколько однородных примеров, типизирующих явление и подчеркивающих обязательность нравственного урока, извлекаемого из них, рассматривается мной в том же плане, что и очень многие рассказы Цзи Юня, написанные на одну и ту же тему. В самом деле, расположение материала по указателю сюжетов показывает, что около 100 рассказов иллюстрируют тезис о том, что сверхъестественные силы положительно относятся к хорошему человеку, более 200 рассказов свидетельствуют об отрицательном отношении сверхъестественных сил к дурным людям. В 16 рассказах нечисть «не трогает» хороших людей, а в 53 — люди побеждают нечисть благодаря своим положительным качествам (главным из которых является смелость — 16 рассказов); уже упоминалось, что 121 рассказ иллюстрирует положение о том, что нечисть ведет себя как люди; этих цифр достаточно для того, чтобы можно было утверждать, что повторяемость сюжетов в сборниках Цзи Юня — явление не случайное, а возведенное в некий принцип[113]. Создается впечатление, что, повторяя сюжеты и мотивы, Цзи Юнь как бы подготовляет цепь доказательств, «работающих» на одну и ту же идею — общественные нравы плохи, обязанность просвещенных и по-настоящему нравственных людей исправлять их, служа образцом для других.

И Цзи Юнь подбирает все новые и новые примеры, все новые и новые звенья в своей цепи доказательств того, что быть нравственным лучше, чем быть безнравственным; духи знают все, что делают люди, и фразами, показным благочестием от них не укроешься; о характере человека говорят его поступки, а не речи; дело не в месте, которое занимает человек в обществе, а в поведении человека.

Интересен в этом смысле рассказ № 786, где фигурирует начетчик, не веривший в существование духов; его уговорили провести ночь на заброшенной могиле, но он не увидел там нечисти и после этого совсем уверовал в свою правоту. Цзи Юнь же доказывает неправомочность вывода начетчика, ибо этот вывод основан лишь на единичном опыте. «Пройдя тысячу ли с поклажей и не встретив на дороге грабителей, вы не станете утверждать, что на дорогах нет грабителей. Проведя весь день на охоте и не встретив зверей, вы не станете утверждать, что в лесах не водятся звери. Если в одном месте не было бесов, делать из этого вывод, что в Поднебесной нет бесов, так же неверно, как утверждать, что бесов вообще никогда не было, на том основании, что не видел их в эту ночь».