Заметки из хижины "Великое в малом" - [133]

Вскоре вернулись и лошади, знавшие дорогу к дому. Хвосты их и гривы были обрезаны, в седельном мешке лежала одежда и шапка студента, вывалянные в грязи. Ясно было, что грабители здесь ни при чем и на этой версии больше нельзя настаивать, тогда слуга рассказал, как было дело, и все поняли, что лисы посмеялись над человеком, навлекшим на себя позор своим легкомыслием.»

[1083. Заметка об обстоятельствах беспорядков, вспыхнувших в городе Санчжи.

1084. Видение Гуань-ди, перерезавшего дорогу повстанцам, бегущим от правительственных войск.

1085. Заметка о мятеже в Санчжи.

1086. Стихи, написанные неизвестно кем.

1087. Певичка, к которой пристает уродливый богач, выдает себя за лису-оборотня, чтобы избавиться от него.

1088. Небо карает дурного сына.]

(1089.) Прибывший из Кореи Чжэнь Сы-сян подарил мне две коробки с шахматными фигурками, выточенными самой природой, а не руками человека.

Он сказал, что черные шахматы — это осколки камней с морского берега, много лет омывавшиеся водами прилива, а белые — чистейший шпат, тоже обточенный морской водой, так что все это не диковина; но чтобы отыскать камешки нужной толщины, правильных очертаний, ровного цвета и блеска, копить их день за днем, месяц за месяцем, постепенно заменяя их все лучшими и лучшими, — на это необходимо много времени.

Я поставил шахматы в своем кабинете как изящную безделушку.

Впоследствии я подарил их главе палаты финансов Фаню. После смерти Фаня семья его распалась, и сейчас я не знаю, где же находятся эти шахматные фигурки.

[1090. Заметка, выражающая сомнение в правильности традиции, по которой Куньлунь считается священной горой.

1091. Небо карает смертью женщину, задумавшую отравить мужа и нечаянно погубившую сына.]

(1092.) Ян Хуай-тин рассказывал:

«В нашем уезде был один чиновник, который, после того как вышел в отставку, поселился в родном селе, запер двери и не интересовался делами внешнего мира, наслаждался радостями частной жизни и скорбел только о том, что у него нет потомства. На старости лет родился у него сын, которым он дорожил, как редкой драгоценностью. Когда сын его тяжело заболел, он узнал, что в горах Лаошань есть даос, обладающий даром провидения, и сам отправился к нему на поклон.

Даос сказал, улыбаясь:

— У вашего почтенного сына впереди еще столько незавершенных им дел, разве может он сейчас умереть?

И действительно, нашелся искусный врач и сын выздоровел.

Впоследствии этот сын своим себялюбием и расточительством довел семью до полного разорения, родным его пришлось мыкаться по свету в поисках средств к жизни, а дух Жоао голодал[611].

Обсуждая это, сельские жители говорили:

— Этот старик [за время службы чиновником] не заслуживал ни похвал, ни осуждений, за что же ему достался такой сын?»

Ну а то, что бедный ученый, прослуживший уездным правителем всего каких-нибудь десять лет, сумел накопить десятки тысяч монет, разве это ничего не значит?

[1093. Небо карает смертью даоса, принявшего взятку от лисы и под благовидным предлогом отказавшегося изгнать ее из дома людей, которым она досаждала.

1094. Люди наказывают девушку, из корысти согласившуюся на обман жениха.

1095. Цзи Юнь пишет стихи о давно умершей служанке, которая явилась ему во сне.

1096. Цзи Юнь цитирует запись одного писателя о павильоне, выстроенном в память ручной сороки — предвестницы счастья.]

(1097.) Врач по кожным болезням Инь Цзань-янь возвращался из Шэньчжоу от больного. В провожатые ему дали слугу по фамилии Ян, у которого был такой злой характер, что все называли его Свирепым тигром. На протяжении всего пути он искал ссор с людьми, и не было дня, чтобы он с кем-нибудь не подрался.

Однажды в сумерках они пришли в деревню, где постоялый двор был уже полон людьми. Тогда они отправились в буддийский монастырь, и монах сказал им:

— Пустое помещение есть только позади главного зала, но там, не решусь скрыть от вас, водится нечисть, причиняющая вред людям.

— Хотел бы я посмотреть, какая это нечисть посмеет причинить вред Свирепому тигру? — сердито воскликнул Ян, велел монаху обтереть лежанки и устроился на ночлег вместе с Цзань-янем. Цзань-янь, человек нехраброго десятка, улегся ближе к стене, а Свирепый тигр — с краю и стал ждать при свете лампы.

Когда люди утихомирились, действительно послышались звуки, словно кто-то плакал за дверью. Появилась красавица и медленно стала приближаться к лежанке. Тут Ян вдруг вскочил, схватил красавицу и, прильнув к ее устам, стал тискать ее. Но она вдруг приняла вид духа повесившейся женщины, такой омерзительный, что было страшно на нее смотреть. У Цзань-яня от ужаса зубы стали выбивать дробь, а Ян крикнул, смеясь:

— Хоть вид у тебя премерзкий, но снизу-то ты не должна отличаться от людей, давай побалуемся разок!

Обхватив левой рукой ее за спину, правой он стал поспешно стаскивать с нее штаны, намереваясь повалить ее на лежанку. Дух с воплем бросился наутек. Ян звал, но дух не вернулся, и они спокойно проспали до утра.

Перед уходом Ян сказал монаху:

— У вас тут есть красотка, я еще как-нибудь вернусь к вам, чтобы переночевать, но только чтоб других гостей тогда не было.