Замерзший - [14]

Я направляюсь к костру, где Ксавье оставил часы, подвешенные на палке. Пятьдесят восемь минут до тех пор, пока я не смогу разбудить Бо и передать ему пост. Проходит еще три минуты и мои веки тяжелеют. Проходит еще две и приходится бороться, чтобы держать их открытыми.

Я услышал тихий хруст снега. Бри скорей всего тайком прокралась в свою палатку, как я и предполагал. Но нет, звук доносится с противоположной стороны лагеря. Недалеко от палатки Блейна. Он поставил палатку немного поодаль, потому что ему было поручено следить за Джексоном и если бы он расположился немного ближе к Расти, то собака всю ночь бы шумела.

Мгновение спустя я услышал шепот. Беспокоясь, что шпион доставляет моему брату беспокойство, я пошел на голоса. Полная луна позволила пересечь лагерь достаточно легко, и я нашел Блейна стоящим за своей палаткой. Естественно, он спорил с Джексоном.

— Собака — это беда, — напряженно шептал Блейн.

— Я не буду убивать пса, — отвечал шпион.

Блейн протянул ему нож.

— Это всего лишь собака. Сделай это.

— Но Эйден… Это ранит его.

— Он будет думать, что это сделал волк. Или койот.

— Если ты хочешь это сделать, то делай это сам.

Блейн должно быть очень напуган, раз просит Джексона убить собаку среди ночи. Почему Блейн не пришел ко мне, если так обеспокоен? Я же пообещал ему быть на его стороне.

— Блейн? — окликаю я его. Увидев меня, он хватает Джексона за руку, притягивая ближе к себе. — Что происходит?

— Ничего. — Но его голос звучит неуверенно. — Шпион захотел отлить, вот мне и пришлось его сопровождать.

Почему он лжет мне?

— Я знаю, что происходит здесь на самом деле, — сказал я, переводя взгляд с него на Джексона. — Почему ты просто не можешь мне сказать, Блейн?

Он рассмеялся.

— Сказать тебе? Я не могу сказать тебе!

В чем страх признаться, что ты боишься собак? Я молчу, думая, что я возможно не прав, и в этот момент он добавляет:

— И ты не сможешь никому рассказать. Я не позволю.

Слышатся шаги и, обернувшись, я вижу сонную Эмму, подходящую к нам.

— Ребята, вы разбудите весь лагерь, если не прекратите, — говорит она.

То, что происходило дальше, было настолько быстрым, что я не успел даже моргнуть. Блейн оттолкнул Джексона и схватил Эмму. Он, обхватив ее, поднес нож к ее горлу. Все, что я мог сделать, это инстинктивно достать свой лук и направить стрелу на своего брата.

— Ты все понял, ты, хитрый хорек, — прорычал он в мою сторону. — Как ты узнал? Когда ты узнал?

— Блейн, — произношу я медленно. — Я не понимаю о чем ты говоришь.

— Все ты понимаешь, — прошипел он. — Ты сам это сказал: «Я знаю, что происходит здесь на самом деле». На что ты намекал?

— Блейн, — умоляю я. — Положи нож. — Он сошел с ума. Пес, должно быть, болен и когда он укусил Блейна, то заразил и его. Эмма дрожа, хватается за перебинтованное предплечье Блейна, которое прижимает ее к его груди.

— Я так и зна-знала, — стала заикаться она. — Они не правильные. Оба.

— О чем ты говоришь?

— Их зрачки. Они не расширяются должным образом.

— Заткнись, — сказал Блейн и прижал нож к ее горлу.

— И собака.

Блейн встряхнул ее.

— Достаточно.

— Собака ненавидит их обоих. Никто из них не нормальный.

— Я сказал — достаточно!

«Никто из них не нормальный». Они оба больны? Они…

И тут я понимаю. Блейн всегда обращал внимание на то, что агрессия собаки — это ненависть к шпиону. Блейн обнимал меня в Стоунуолле, его руки были жесткими. Я не заметил ничего странного в его зрачках или в Джексона, но Эмма могла, когда ухаживала за их ранами. Я не хочу в это верить. Этого не может быть. Оуэн ведь допрашивал Блейна, проверил его шрам на шее.

— Блейн, — сказал я в надежде, что что-то внутри него отзовется на мой голос. — Пожалуйста?

Я сделал маленький шаг вперед, а он прижал лезвие к шее Эммы. Кровь текла по ножу, по ее белоснежной коже и когда она закричала от боли, я понял, что это был не мой брат. На самом деле. Блейн никогда бы не поставил меня в такое положение. Он никогда бы не стал держать нож у шеи Эммы и проливать хоть каплю ее крови.

Нас обманули. Мы имеем дело не с одним шпионом, а с двумя.

И они Копии.

И я делаю единственное, о чем могу подумать: выпускаю стрелу.

Она поражает наповал. Голова Блейна откидывается назад, он падает, отпуская Эмму. Она оказывается рядом со мной и падает мне на грудь. Мои руки обхватывают ее, обнимая все крепче и крепче, пока она не оседает в них. Что же я только что сделал.

Джексон стоит на темнеющем снегу, его губы немного вздернуты улыбкой. Я отталкиваю его в сторону и издаю вопль, кричу, падая на колени.

Лагерь проснулся. Кто-то пытается раздуть огонь. Оуэн кричит, чтобы все соблюдали порядок. Но мои руки, двигаясь сами по себе, проверяют шею Блейна в поисках того шрама, который оставил мой отец. Это бессмысленно. Я поднимаю нож и разрезаю штанину Блейна. На его бедре нет шрама, никаких следов от попадания стрелы, когда они абсолютно точно должны быть там. Мой брат был ранен летом, когда мы бежали через Большой лес. Тот, кто сейчас стал мертвецом, лежащим на снегу, был создан без знания об этом ранении. И тот, кто оставил шрам на его шее, не был Клиппером.

Я бью его кулаком в грудь, проклиная его, рыдания начинают душить меня. Почему я не заметил этого. Как я мог не увидеть, что-то неладное в моем родном брате? Я мельком смотрю на лицо Блейна, на стрелу в его голове. Я рыдаю в снегу, задыхаюсь, кашляю, кричу, пока Оуэн не оттаскивает меня от тела.