Заложники страсти - [51]

– Что все это значит, мистрис Маккэллум? Домоправительница пристыжено вспыхнула.

– Мы хотели посмотреть, что сделала тут англичанка, милорд. – Она повернулась к Леоноре: – Почему здесь так приятно пахнет, миледи?

– Стебли камыша должны быть только что срезанными, – объяснила Леонора. – Их следует смешивать с можжевельником, а среди стеблей разбросать тимьян и шалфей. Эти травы не только приятно пахнут, но и отпугивают насекомых.

Казалось, пожилая женщина испытала неимоверное облегчение.

– Так вы разбросали травы на пол, да, миледи?

– Конечно, на пол. А куда же еще?

– Действительно, куда? – Мистрис Маккэллум отвела глаза и прошептала одной из служанок: – Вот тебе и злые чары.

– Что это за болтовня о злых чарах? – потребовал ответа Диллон.

– Ничего особенного, милорд. – Пожилая женщина так энергично покачала головой, что обширный второй подбородок затрясся из стороны в сторону. – Это просто глупый слух, который пустила одна из служанок. Но посмотрите на эти столы, миледи. Я никогда не видела, чтобы они так блестели.

– Это пчелиный воск, – объяснила Леонора. – И еще очень усердная полировка. – Неожиданно в голову ей пришел опасный план. Хватит ли у нее смелости попробовать? Не успев все как следует продумать, она сказала: – Может быть, вы хотите, чтобы я показала служанкам, как это делается, мистрис Маккэллум?

– И вы смогли бы это показать? – Потрясенная мистрис Маккэллум высоко подняла брови.

– Конечно. Это помогло бы мне скоротать бесконечное время. – Леонора повернулась к Диллону: – То есть если не станет возражать ваш хозяин.

– Милорд? – с надеждой спросила мистрис Маккэллум.

Диллон прищурился. Он вынужден был признать, что еще никогда комнаты его не сияли такой чистотой. Ему даже стало стыдно за остальные помещения Кинлох-хауса. Просто преступление держать такой талант взаперти. Пускай эта женщина хоть чем-то займется и не путается у него под ногами. Тем более что ему надо на несколько дней уехать из Кинлох-хауса – проверить, как обстоят дела с ополчением. Да и служанки смогут кое-чему научиться… Почему бы не перенять полезные знания у врагов, раз уж эта англичанка оказалась у него в плену?

– Под надзором Руперта вы можете передвигаться по Кинлох-хаусу. Но предупреждаю вас, миледи: если вы попытаетесь убежать, я приговорю вас к заключению в моих комнатах, причем связанной по рукам и ногам. Вы поняли меня?

Леонора почувствовала, как ужас подступает к ее горлу – и не только из-за этих угрожающих речей, но и потому, что он предпочел произнести их в присутствии такого количества любопытствующих служанок. К вечеру все до последней судомойки в замке будут осведомлены о том, какие оскорбления ей пришлось вынести. Но девушка смирила возмущенную гордость. Надежда обрести свободу стоила унижения.

Диллон увидел, как сверкнули ее глаза, прежде чем девушка опустила взгляд и тихо ответила:

– Да, я поняла.

– Женщина скоро спустится вниз, мистрис Маккэллум. А теперь оставьте нас. И позовите мою сестру. Я желаю, чтобы она вместе с остальными поучилась у англичанки.

Домоправительница, переваливаясь, прошла к двери, и служанки смиренно вышли вслед за ней. Пока Руперт придерживал для них дверь, Диллон сказал, обращаясь к нему:

– Ты тоже можешь подождать в коридоре. Мне необходимо переговорить с пленницей наедине.

Когда дверь закрылась, Диллон повернулся к Леоноре, которая подошла к камину и стояла, греясь у него.

Его острый, как лезвие кинжала, голос нарушил молчание:

– Твое невинное лицо меня не проведет женщина. Я знаю, какую игру ты затеваешь.

Она обернулась к нему, вздернув подбородок, и приготовилась к стычке, которая неминуемо должна была последовать за этим выпадом. Она видела, что Диллону с трудом удается сдерживать себя.

– Игру? Мне просто хочется скоротать бесконечные часы одиночества. Неужели вы предпочитаете, чтобы я оставалась в ваших комнатах и целыми днями лежала, оплакивая потерянную свободу?

Он подошел ближе, крепко прижав руки к бокам.

– Что-то я с трудом могу представить вас за таким занятием, миледи. Хныканье и слезы вам мало подходят.

– Точно так же, как пустые угрозы – вам, милорд.

– Пустые? – Он схватил ее за плечи и резко привлек к себе. Застигнутая врасплох, она не успела сжать кулачки и хоть так отгородиться от него. Вместо этого руки ее бессильно повисли. – Хозяин и повелитель здесь я, – проговорил он сквозь зубы. – Если я прикажу выпороть вас кнутом, это будет исполнено немедленно и без всяких разговоров.

Она изо всех сил старалась подавить страх, что захлестнул ей душу, грозя парализовать ее. Она не должна допустить, чтобы это грубое животное догадалось, какую власть имеют над ней его слова.

– Если вы посмеете выпороть меня, вам придется держать ответ перед моим отцом.

– Я ни перед кем не держу ответа. И уж тем более – перед тираном англичанином, который захватил в плен моих братьев.

– Тираном? – она вскинула голову. – Посмотрите на себя. Вы ничуть не лучше.

– Да, и помни об этом, женщина. – Его пальцы сильнее сдавили ее нежную плоть. Он привлек ее еще ближе к себе, так что девушке пришлось подняться на цыпочки, заглядывая в его черные, как ночь, глаза. Шрам выступил яркой белой полоской на его загорелой щеке. Губы искривила опасная усмешка. – Есть и другие способы наказать женщину. Способы, от которых дух ваш будет сломлен, а сердце вашего отца разорвется от горя.