Заложники - [32]
Дома как бы и неощутимо было, а здесь!.. Прочие участники семинара вечерами направлялись в какой-нибудь дешевый кабачок - пить вино, танцевать, общаться. Развлекаться, одним словом. Наслаждаться жизнью. Все, кроме них. Они не могли себе позволить. Не было у них такой возможности. Либо запирались в номере: нет их, нет; либо крадучись, чтобы никто не пристроился - из н е н а ш и х (это могло быть чревато), убегали шататься по городу, рвать себе нервы разглядыванием витрин или направлялись к морю, которое было везде и, к счастью, бесплатно. Романтично и полезно для здоровья. Впору было сочинять стихи, но все разговоры с какой-то роковой обреченностью снова и снова скатывались к одному и тому же - доллары, цены, шмотки... Тошниловка... А куда деваться - тоже жизнь.
Нет, ничего она о себе такого не мнила, и все равно было противно. Муторно. Но жить-то все равно хочется - и приодеться, и посидеть где-нибудь, и вообще. Что зазорного? Идеалами сыт не будешь, да и вышли уже из этого возраста. Лучше уж действительно быть проще - не пыжиться, что ничего н а м не надо.
Надо, еще как надо!
И потом как-никак, но она женщина, не замухрышка причем, мужчины интересовались...
Кстати, их не раз приглашали. Однажды она согласилась, рискнула - пошла с англичанином поужинать, очень даже мило посидели, поговорили, а главное, он (бывают же настоящие мужчины) за нее заплатил, хотя она демонстративно сунулась к сумочке (независимая!). Все честь по чести. Нинель с Македоновой ей завидовали: отважная! Может, потому и готовы сейчас отыграться. Будто им кто-то мешал, тоже ведь приглашали. Что строить-то из себя?..
Они осторожные были, Нинель и Македонова, мудрые, как змеи. И все, увы, подтверждало их мудрость, особенно другой случай, с этой дурацкой экскурсией, на которую, знай она наперед, вообще бы не поехала - очень это ей нужно было?
Впрочем, замок, чуть ли ни с восьмого века, такой древний, куда их повезли на автобусе, был и в самом деле красив необыкновенно. Белые, прекрасно сохранившиеся чуть ли не с античности стены, башни, храм... Замечательно! Эдакое чудо, неприступно возвышающееся над голубеющим вдаль бескрайним морем, волнующий запах водорослей... И там же рядышком симпатичный ресторанчик, белоснежные стульчики, длинный стол на всех, - туда народ сразу после экскурсии и двинул решительно, вдоволь налюбовавшись на крепость и море.
И она тоже, поддавшись стадному предательскому чувству. Почему нет, в конце-то концов? Что они, не люди что ли?
Нинель же и Македонова задержались у обрыва - продолжали созерцать окрестные красоты. Художественные натуры! На самом же деле проявили вполне обыкновенную, не раз выручавшую их бдительность. Как выяснилось чуть позже, весьма кстати. Хотя в тот момент Алла, признаться честно, над ними смеялась - про себя, конечно. Уж больно нелепо это выглядело - стояли как две тургеневские девушки, в белых платьях на фоне голубого неба и голубого моря, с ума сойти, как романтично!
Она-то, впрочем, знала, что и Нинель и Македоновой до смерти хочется в ресторацию, где народ весело заказывал вино и устриц, перекидывался шутками и бонмо, вспоминал забавные сцены из общей семинарской жизни. Языки перемешались, но все почему-то друг друга отлично понимали, и только две одинокие романтичные фигурки, белое на голубом, два одиноких парусника, две плывущие по волнам яхты - красиво, ничего не скажешь...
Дуры они дуры! Вот профессор Борис Федорович, руководитель их разлюбезный, тот выкрутился - не поехал. У него деловая встреча - и все тут! Молодец, сразу видно - опытный. Между прочим, мог бы и их предупредить, лопоухих матрен. Но кто самая лопоухая оказалась, так это она, Алла. Хотя в тот момент ей еще было весело и азартно - против Нинель и Македоновой.
Поляк вышел и, махая рукой, звал их, манил, зазывал. Потом еще и венгр, тоже собрат по светлому будущему, не поленился - направился к русским симпатичным девушкам, к художественным натурам, которые выше низменных потребностей. О чем-то они, Алла наблюдала, долго разговаривали. Но и у венгра не вышло, бедный, один вернулся. Стойкие девушки, крепкие орешки...
Знай наших! Что они, устриц не видали? Да на нашем самом Черном море сколько хошь - набери этих, как их, мидий, испеки на костре, чем не устрицы? А пообщаться - пообщаться можно и в холле отеля, и на берегу моря можно красотища-то какая!
Если б знать, что все так обернется, она бы с ними тоже осталась, на берегу, с Нинель и Македоновой. Втроем бы стояли. На беду, оказалось, вошла она в тот уютные ресторанчик, гром его разрази! И съесть-то она ничего толком не съела - только устрицы, бокал белого вина да чашечка кофе с пирожным (крохотное такое), не сидеть же с постной миной рядом с жующими. Зато едва взглянула на представленный ей счет, как внутри все похолодело и обмерло, убили ее - сразу и наповал. Она еще вопросительно взглянула на разливавшегося соловьем поляка, галантного, он ее всячески обхаживал, развлекал, но тот сделал вид, что не понимает, быстро стушевался и, расплатившись только за себя, был таков. Никакого уважения к даме...
Шкловский Евгений Александрович родился в 1954 году. Закончил филфак МГУ. Автор нескольких книг прозы. Постоянный автор “Нового мира”. Живет в Москве.
В новый сборник известного прозаика Евгения Шкловского, автора книг «Заложники» (1996), «Та страна» (2000), «Фата-моргана» (2004) и других, вошли рассказы последних лет, а так же роман «Нелюбимые дети». Сдержанная, чуть ироничная манера повествования автора, его изощренный психологизм погружают читателя в знакомый и вместе с тем загадочный мир повседневного человеческого существования. По словам критика, «мир Шкловского… полон тайного движения, отследить, обозначить едва уловимые метаморфозы, трещинами ползущие по реальности, – одна из основных его целей.
Евгений Шкловский – один из наиболее интересных современных рассказчиков, автор книг «Заложники» (1996), «Та страна» (2000) и многих публикаций в периодике. В его произведениях, остросюжетных, с элементами фантастики и гротеска, или неспешно лирических, иногда с метафизическим сквознячком, в искусном сплетении разных голосов и взглядов, текста и подтекста приоткрываются глубинные моменты человеческого существования. Поиски персонажами самих себя, сложная вязь человеческих взаимоотношений, психологические коллизии – все это находит свое неожиданное преломление в самых вроде бы обычных житейских ситуациях.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Валерий Буланников. Традиция старинного русского рассказа в сегодняшнем ее изводе — рассказ про душевное (и — духовное) смятение, пережитое насельниками современного небольшого монастыря («Скрепка»); и рассказ про сына, навещающего мать в доме для престарелых, доме достаточно специфическом, в котором матери вроде как хорошо, и ей, действительно, там комфортно; а также про то, от чего, на самом деле, умирают старики («ПНИ»).Виталий Сероклинов. Рассказы про грань между «нормой» и патологией в жизни человека и жизни социума — про пожилого астронома, человеческая естественность поведения которого вызывает агрессию общества; про заботу матери о дочке, о попытках ее приучить девочку, а потом и молодую женщину к правильной, гарантирующей успех и счастье жизни; про человека, нашедшего для себя точку жизненной опоры вне этой жизни и т. д.Виталий Щигельский.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».
Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.