Заложники - [30]

"Учитель, что есть - покой?"

Другой берег

Сознание нас опутывало, наше "я", оно нам мешало, через него проникали в каждого беспокойство, страх, сотни разных страхов и призраков, тысячи вещей, тысячи забот... Нужно было уснуть или, наоборот, проснуться. Во сне, в зеркале, в воде пребывает мир. Чтобы убрать вещи, которые отражаются в зеркале, нужно не смотреться в него. Чтобы убрать вещи, которые наполняют мир, нужно опорожнить сосуд, вмещающий их. Все, что есть и чего нет там, находится здесь, а не там.

Сила и неуязвимость, остальное - молчание

Только освобождение, вода и огонь, земля и дерево, металл и

Нам еще было далеко. Вдох короткий и легкий, выдох мощный и долгий, напоминающий одновременно рев тигра и шипение змеи; крик, надрывный и пронзительный, похожий на крик неведомой дикой птицы; удар - блок - удар, мы уже кое-что умели, совсем немного, но вполне достаточно, чтобы постоять за себя. Обрушившаяся дождями и тьмой осень уже не была так тягостна, как прежде, она не была черней, чем моя кожанка, небольшой лоскут всемирной тьмы, укрывшей беззащитную плоть. Тьма, как и пустота, была теперь не угрозой, но, наоборот, убежищем, черное сливалось с черным, равновесие восстанавливалось.

Покой и безмятежность

Однажды он изобразил взгляд сумасшедшего, яростный, безумный, страшный взгляд в никуда человека, который готов на все и от которого можно ждать чего угодно. Расширившиеся черные зрачки, как темный туннель, как черная дыра колодца, что-то невыразимое, доисторическое, тотальная, засасывающая и одновременно извергающаяся пустота, лава пустоты, сквозь которую рвалось еще что-то, грозное и парализующее, как если бы заглянуть во внезапно разверзшуюся прямо под ногами бездну, в кратер живого вулкана... Взгляд, от которого содрогалось и цепенело внутри. Как и крик, он мог привести в замешательство, в полуобморочное состояние, обратить в бегство...

Черная вода самозабвения

Каждый из нас должен был достичь внутреннего покоя и двигаться, как двигается лунатик, сознание которого отключено и как бы спит, зато бодрствует ночное сознание, интуиция, способная провести там, куда в другом состоянии даже побоишься ступить. Необходимо было усыпить сознание и пробудить интуицию, усыпить свое "я", которое только мешало и закрепощало. В пустой чаше собирается ветер.

По ту сторону

Желтые листья, плывущие к водостоку

Долго мне было трудно представить, как можно ударить другого человека в лицо. Не вообще, этого-то я достаточно насмотрелся и в кино, и вокруг, а как если бы я сам... Не из-за страха, нет, но потому что - лицо! Глаза, нос, губы... Глаза особенно. Вдруг вонзается кулак или пальцы, продавливая кожу, мышцы и кости. Алмазный палец или стальной кулак. Но даже не столько это, сколько - унижение. Словно рушилось нечто очень важное, очень дорогое. Я долго не мог избавиться от этого ощущения, даже на тренировке. Учитель говорил: все, что происходит, - помимо тебя, вне тебя. Не думать. Не сомневаться.

Привыкнуть к боли

Боли не нужно бояться, говорил Учитель, ощутив боль - иначе реагируешь, иначе защищаешься. Ни боли, ни крови не следует бояться, а то некоторые падают в обморок при виде своей или чужой крови. В познании болезни - путь к выздоровлению, в познании боли - путь к неуязвимости.

"Учитель, что значит выйти за пределы?"

Молчание ночной улицы

Из того, что Павла так потрясло исчезновение Учителя, можно было сделать вывод, что он, несмотря на все свое упорство и старание, еще не постиг... Павел метался и призывал срочно броситься на поиски. Он даже не допускал мысли, что исчезновение Учителя могло быть экзаменом для нас, вопросом, на который каждый из учеников должен был ответить.

Можно ли привыкнуть к боли?

Я вижу: пустой зал, серые бетонные стены с темными сырыми пятнами, похожими на кровоподтеки, холодный цементный пол, наш подвал, наши замечательные ненадежные катакомбы, где проведено столько часов и куда мы спускались с чувством благоговения, радостно улавливая запах пропитавшейся потом одежды и гулкие голоса... Мир терял нас, но мы находили мир. Колдовское ощущение покоя и небытия. Сутра Пятого Патриарха, которой никто никогда не видел. Мудрость. Основополагающий закон. Никто из нас все равно бы не смог прочитать. Только теперь, после исчезновения Учителя, я почувствовал, что пройден очень важный этап, может, самый важный. Словно своим исчезновением он ускорил то, что должно было раньше или позже произойти. Угрозы не было.

Меня не было

И все-таки Павел был отличным, настоящим учеником. Гораздо более подготовленным, чем я, с хорошей техникой, но т о... т о ему не давалось. Видимо, он сам чувствовал, он еще не мог один, без Учителя. Как и многие, кто обретал именно в нем, в Учителе. Он расковывал. Он вел нас к нему, к освобождению.

"Учитель, почему пустота - тоже боль?"

Мы все менялись, кто в большей, кто в меньшей степени. Со всеми происходило, особенно в последнее время, как раз накануне исчезновения Учителя. Вроде бы вполне заурядные уличные истории, всякие неприятные случаи, но, кто знает, не исключено, что и в них тоже причина. ими делились полушепотом, чтобы не услышал Учитель. Кого-то, слишком горячего, малость охладили; кого-то пришлось поучить, чтобы запомнил надолго, и даже ездили вчетвером или впятером на другой конец города - с кем-то там разбираться, большой скандал, самый настоящий, как и после разборки с кавказцами с Центрального рынка, которые то ли нахамили, то ли заломили слишком большую цену за помидоры... Конечно, Учителя это абсолютно не касалось, он был совершенно не при чем, но одно к другому сходилось. Мы уже были готовы.