Заложники - [80]

Довиле испуганно вцепилась в его рукав. Все это время напряжение не покидало ее, девушке казалось, что в любой момент произойдет что-нибудь неожиданное. Ей было не по себе под тяжелым взглядом рыжебородого, а когда в углу со стуком упала винтовка, у гостьи прямо душа в пятки ушла. Приход этого недотепы тоже не предвещал ничего хорошего.

Шарунас угадал состояние подруги. Он ласково обнял ее за плечи и прижал к себе, как бы извиняясь за свою несдержанность, а потом миролюбиво предложил товарищу:

— Ну ладно, закуси немного, обогрейся и ступай!

Как ни старался Папоротник выглядеть в глазах любимой девушки мужественным командиром, ничего у него пока не получалось. Рыжебородый Подорожник, оказывается, прибившийся к ним из другой шайки, ни за что не желал слушаться нового вожака. Уж слишком тот был молод. А для такого важного дела нужен командир солидный и опытный — примерно такой, как он. С ним было бы все ясно. Но чтобы взбунтовались Лось и Тополь?! Правда, отправляясь в караул, они недовольно ворчали, что, мол, сами командиры будут пировать, а их заставляют мерзнуть на морозе. Парни пытались всячески убедить вожака, что в такую ночь ничего не случится, потому что Пятрас Жичкус со своей оравой, без всякого сомнения, тоже будет пьянствовать в городе. А потом взяли и самовольно покинули пост. Какое наказание им определить? Расстрелять? Кто же тогда у него останется?

Тем временем новый гость прямо в пальто подсел к столу и стал с жадностью поглощать угощения, от запаха которых у него уже давно потекли слюнки. Поспешно прожевывая большие куски, он украдкой поглядывал на девушку. Видно, появление женщины было тут в диковинку, оттого все почувствовали необычайное возбуждение. Даже Альвидас — Барсук, бывший одноклассник гостьи, вел себя неестественно, отпускал сальные шуточки.

Юная учительница вспыхивала от смущения и прижималась к Шарунасу, как бы ища у него защиты. А тот сам чувствовал себя неловко, стеснялся проявлять открыто свою влюбленность.

— Ну ладно, посидели и хватит! — сказал, поднимаясь, Подорожник. — Нашего командира ждут удовольствия, а мы-то тут при чем? Пошли разведаем, что в деревне творится.

— Пошли! — подхватил конопатый парнишка, будто только и ждал этого предложения.

Папоротник сначала попытался удержать товарищей — дескать, куда в такую ночь без вожака, как бы не натворили чего, но те заупрямились: не маленькие, нечего нас за ручку водить! Как-нибудь сами за себя постоим, если что…

— Ну ладно. Ступайте, но будьте начеку! Ты, Барсук, будешь за старшего, — сдался наконец вожак. — Со мной останется Ясень.

Услышав свою кличку, юнец поднял голову над тарелкой. Обвел глазами товарищей и обратился к командиру.

— Разреши и мне с ними в деревню, — попросил он.

— Деревня от тебя не убежит. Успеешь, — перебил его Папоротник.

Парень снова уткнулся в тарелку, но есть ему уже расхотелось. Понемногу к его бледному лицу прилила кровь, он позабыл про то, что совсем недавно мерз на морозе, и с надеждой поглядывал на товарищей, которые уже надевали тулупы и вытаскивали из-под стенки винтовки.

— Ну да, они к девкам пойдут, а мне в карауле… — недовольно проворчал он.

— Тебе же честь оказывают, Ясень! Командир тебе доверяет! — поддел парня Альвидас.

— Катись ты, знаешь куда… — зло выругался тот и, схватив бутылку, налил себе водки.

Командир встал из-за стола, чтобы проводить товарищей. Со двора доносились их возбужденные голоса — мужчины о чем-то яростно спорили, но вскоре шум стих.

В опустевшей комнате сидели двое: по одну сторону стояла Довиле, а напротив — незнакомец по кличке Ясень. Оба чувствовали себя скованно. Для того чтобы хоть как-то скрыть смущение, парень навалился всем телом на стол и принялся рассеянно жевать колбасу. Потом, громко хлюпая, запил ее пивом.

Девушка поднялась и тихо направилась к печке. Она молча стояла там, грея спину, как вдруг Ясень неожиданно обратился к ней:

— По радио передавали, что в Вильнюс американец какой-то приехал. И чего ему там понадобилось? Ты случайно ничего про это в газетах не читала?

— Видно, хочет человек поглядеть, как мы живем, — коротко ответила Довиле.

— Было бы что смотреть! Они ему там такого туману напустят, голову заморочат — разве от них правды дождешься? Пусть лучше он в лес приезжает, уж мы ему растолкуем, что к чему, — распалился парень.

— Да, но пишут, что он коммунист.

— Не может быть! Разве они и в Америке бывают?.. — опешил собеседник.

— Конечно, бывают, — подтвердила девушка.

— Конец света! — буркнул захмелевший гость и угрюмо задумался.

Вернулся Шарунас. Он продрог, но настроение у него явно поднялось. Похоже, вожак отряда радовался тому, что удалось отделаться от соратников. Он подхватил девушку и закружил по комнате. Та сначала попыталась вырваться из его объятий, но потом лишь крепче прижалась к любимому.

За ними с тоской наблюдал сутулый юнец, сидевший одиноко за праздничным столом. Ему было немного стыдно видеть командира в новой роли.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал парень и нахлобучил на голову ушанку. Забросив за спину карабин, он направился к выходу, а у дверей, обернувшись, спросил: — Мне всю ночь в карауле стоять или нет?