Заложники любви - [14]
— А что нужно?
— Третью смену! Иль не врубились, Егор Лукич? Вы же мужчина в самом соку! В общаге два этажа холостяков! Все не обласканы, не согреты! Зачем им искать по городу подружек на ночь, если мы вот они! Свои! Тепленькие и всегда наготове! — сверкала улыбкой чернявая Инга.
— Вы что? Решили тут притон открыть? — округлились глаза Титова.
— Лукич! Не будь отморозком! Люди под эти заведения шикарные квартиры сдают! Конечно за хорошие «бабки». А ты жмешься со своей вонючей общагой! Поверь, не она нужна, а клиентура! Ну, сколько тебе отслюнить за комнатуху? Не потей! Мы не станем торговаться! Хочешь, натурой доплатим в дневное время. В накладе не останешься! — обступили со всех сторон.
— Вы уже все просчитали? И даже меня не обошли, дневное время назначили? — рассмеялся человек громко.
— На ночь у тебя жена имеется. Эту старую лягушку только ночью можно поиметь, когда ничего не видно. И даже облезлая коза под одеялом за бабу сойти может. Днем нужно оттягиваться с настоящими бабами, каким не надо прятаться под одеяло. Мы всегда наготове, в любую секунду в форме! Смотри! Не веришь? — расстегнула кофту Инга.
Лукич отвернулся, увидев обнаженную грудь.
— Ну, что ты такой нерешительный? — обняла Светка человека со спины. А Снежанка, едва приподняв юбку-коротышку, уже приготовилась сесть на колени, обхватила за шею мужика. Тот спихнул бабу.
— Пошли вон отсюда! Живо выметайтесь! Ишь, деловые! Возникли людей глумить! — указал бабам на дверь.
— Ты что? Отморозок или лопух? Ну, если сам смылился, дай другим оттянуться! Тебе ж денег дадим, много! Кто от такого отказывается? И мужики спасибо скажут. Сделай доброе всем. Не будь придурком! Потом сам пожалеешь, что упустил такой шанс!—успокаивала, уговаривала Светка.
— Уходите! И подальше от общежития убегайте! Не приведись, хоть одну из вас возле общаги засеку. Неприятностей получите полную пазуху.
— Егор Лукич! Во сколько домой уходишь?
— Случается. Даже ночую в кабинете! Тут уже до вас приходили, такие же, тоже охотницы-озорницы! Их вахтер попер из вестибюля. Вас то же самое ждет, коли вздумаете прорваться внаглую!
— А нам говорили, что ты мужик! И хвалили. Говорили, будто умеешь людей понимать!
— Людей, но не блядей!
— Чем мы хуже тебя, придурка? Не воруем, не убиваем! А ублажаем!
— Мы никого не обидели! И хочешь знать, почище тебя! Нас весь город знает и любит, а ты как дышишь, одни проклятия слышишь в хвост и в гриву, старый мерин! — подошла к двери Снежана, и в это время в кабинет вошел электрик Сашка:
— О-о! Да ты, Лукич, занят?
— Нет-нет, свободен!—обрадовался Титов.
— Какие женщины у тебя! Я тащусь...
— Успокойся! Они не для тебя!
— А почему? Он очень милый! Такой горячий красавчик!— погладила Сашку по щеке Инга, зовуще глянула в глаза:
— Ты свободен?
— Для тебя я вольный ветер! — отозвался парень не задумываясь.
— Тогда я твое облако! — обняла Сашку.
— А с Катей облом? — прищурился Лукич.
— С нею порядок! Лампу починил.
— И все?
— Завтра увидимся. Договорились.
— После этих к ней ни шагу!
— Почему?
— Не морочь мозги девчонке! Она на одном таком уже погорела!
— Лукич! Не отбивай клиента! Этот хахалек как раз по моему вкусу, твои замухрышки обойдутся. А мы повеселимся,— вышли в двери веселой гурьбой и остановились в вестибюле.
Егор Лукич растеряно развел руками. Он понимал, у Катьки нет шансов, ей не выдержать конкуренции с Ингой. Она хороша собой и, главное, доступна. Мужики на таких зависают быстро. А Сашка холостой, после армии, на баб голодный, значит, неразборчивый. Ему нужно сбить оскомину, выпустить пар. А уж потом, через время, придет прозрение.
— Хорошо если без вендиспансера обойдется. От этих пташек чего хочешь жди. Пока молод и неопытен, ничего не боится,— оглядел себя, снял рыжую Светкину волосину с плеча, подумав невольно:
— Жена вмиг приметила бы. Попробуй, докажи ей, что ни сном, ни духом не грешен. Хотя такие цыпы кого хочешь совратят,— вышел из кабинета. И приметил всех троих девок и Сашку в вестибюле.
Закрывая дверь на ключ, услышал:
— Так ты отлови еще двоих. Чтоб всем было клево! Сам понимаешь, тебе троих враз многовато, а нам одного и вовсе жидко. Пусть всем будет кайфово!
— Сашка! Подойди ко мне! — позвал Лукич.
— Ну, что еще? — подскочил парень.
— Линяй от них, пока не подхватил птичью болезнь! Понял?
— А это что? — не понял электрик.
— Триппер! Дошло? Это ж путаны! Не висни, убегай! — предупредил парня. Тот мигом побежал к себе на третий этаж без оглядки на девок. А Егор Лукич глянув на вахтера, сказал строго:
— Освободите вестибюль от посторонних и никогда не пускайте их в общежитие.
— Жеваный катях, штопаный гондон,— услышали оба презрительно брошенное девками.
Егор Лукич глянул вслед путанам. Они неспешно шли мимо общежития, поглядывали на окна, кому-то махали руками призывно, другим улыбались и вовсе не спешили уходить, ждали, что их позовут вернуться. Увидев Титова, свернули за угол. И человек понял, что с наступлением темноты эти «бабочки» сюда вернутся, чтобы начать здесь свой промысел.
Это — страшный мир. Мир за колючей проволокой. Здесь происходит много такого, что трудно себе представить, — и много такого, что невозможно увидеть даже в кошмарном сне. Но — даже в мире за колючей проволокой, живущем по незыблемому блатному «закону», существуют свои представления о чести, благородстве и мужестве. Пусть — странные для нас. Пусть — непонятные нам. Но там — в зоне — по-другому просто не выжить…
Колыма НЕ ЛЮБИТ «случайных» зэков, угодивших за колючую проволоку по глупой ошибке. А еще больше в аду лагерей не любят тех, кто отказывается склониться перед всемогущей силой блатного «закона»…Но глупый наивный молодой парень, родившийся на далеком Кавказе, НЕ НАМЕРЕН «шестерить» даже перед легендарными «королями зоны» — «ворами в законе», о «подвигах» которых слагают легенды.Теперь он либо погибнет — либо САМ станет легендой…
Низшие из низших. Падшие из падших.«Психи», заживо похороненные за колючей проволокой СПЕЦИАЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ.Среди них есть и палачи, и жертвы… Есть преступники, умело «откосившие» от возмездия за содеянное, — и жалкие, несчастные люди, забытые всеми. Они обитают в АДУ. У них лишь одна цель — ВЫЖИТЬ.
В новом романе, предложенном читателям, рассказано о двух сахалинских зонах: женской, с общим режимом содержания, и мужской, с особым режимом. Как и за что отбывают в них наказания осужденные, их взаимоотношения между собой, охраной, администрацией зоны показаны без прикрас.Судьбы заключенных, попавших на зону за преступления, и тех, кто оказался в неволе по необоснованному обвинению, раскрыты полностью.Кто поможет? Найдутся ли те, кому не безразлична судьба ближнего? Они еще есть! И пока люди не разучились сострадать и помогать, живы на земле надежда и радость....Но не каждому стоит помогать, несмотря на молодость и кровное родство.
Кто он, странный человек, замерзавший на заснеженной дороге и "из жалости" подобранный простой деревенской бабой?Кто он, "крутой мужик", похоже, успевший пройти все мыслимые и немыслимые круги лагерного ада - и стать "своим" в мире за колючей проволокой?Возможно, бандит, наконец-то решивший "завязать" с криминальным прошлым? Скорее всего - так. Но... с чего это взял старый, опытный вор, что блатные "братки" просто возьмут и отпустят на "мирное житье" бывшего дружка и подельника?..
…Бомжи. Отвратительные бродяги, пьяницы и ничтожества?Или — просто отчаянно несчастные люди, изгнанные из дома и семьи, вынужденные скитаться по свалкам и помойкам, нигде и ни в ком не находящие ни жалости, ни сострадания?На Руси не зря говорят — от тюрьмы да сумы не зарекайся.Кто из нас — благополучных, состоятельных — может быть уверен, что его минет чаша сия?Запомните — когда-то уверены были и они…
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.