Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства - [92]

Ко времени моего прихода в Гостелерадио заметно возросло неприятие массовой аудиторией изменений в содержании телевизионных художественных и музыкальных программ. Связано это было с общими процессами деформации советского радио и телевидения, которые стали отчетливо проявляться в 1987–1988 годах, когда всеобщая политизация общества захлестывала телевидение и активно теснила художественные программы. Политика стала неограниченно править бал на всех программах, говорящие головы захватили все каналы и передачи Центрального телевидения. И поскольку головы эти представляли Верховные Советы и съезды народных депутатов СССР и РСФСР, городские Советы Москвы и Ленинграда, Советы Министров и исполкомы, то положение людей, призванных управлять радио и телевидением, становилось трудным и было сродни положению слуги из известной комедии «Свадьба Фигаро».

Наибольшее раздражение немалой части телезрителей среднего и старшего возраста, российской провинции, республик Средней Азии и Кавказа вызывало все большее преобладание в программах рок-музыки, вытеснение из передач национальной музыки, захват микрофонов и студий многочисленными непрофессиональными эстрадными коллективами, отличающимися крайней экстравагантностью во внешнем виде, в манерах исполнения. В многочисленных письмах телезрителей, на заседаниях Верховного Совета СССР, в комитетах и комиссиях парламента настойчиво повторялись обвинения в групповых субъективных пристрастиях творческих редакций и ведущих программ Центрального телевидения. Резко критиковали за ограниченность тем, проблем авторов передач, представляющих только центр: Москву, Ленинград. Не без оснований повторялся упрек – телевидение лишь формально именуется Центральным, ибо по содержанию, авторам и участникам передач оно является только московским.

Многие из этих недостатков не были для меня откровением. Как обычный зритель, до прихода в Гостелерадио я видел эти недостатки, во многом разделял справедливость критики их. Тогда мне неизвестны были природа их происхождения, истоки существующего антагонизма между Центральным телевидением и зрителем.

Понимание сути и своеобразия телевидения, формирование собственной позиции для меня имело смысл не познавательный, а практический – определить меру и возможности управления этим могучим информационным механизмом. Центральное телевидение в то время вело вещание из Москвы по четырем каналам. С учетом того, что 1-й и 2-й телевизионные каналы дублировали свои передачи на часовые пояса, то каждые сутки телевещание велось объемом в 160 часов. Одновременно в стране действовало 122 самостоятельных региональных телецентра. Радиовещание в стране велось так же, как и телевидение – из Москвы и из 176 региональных радиодомов. Наконец, работало иновещание: в 160 зарубежных странах на 66 языках слушали «Радио Москвы».

Система управления радио и телевидением была обычной государственной, соответствующей принципам административной системы, которая существовала под руководством ЦК КПСС. Гостелерадио СССР в материально-техническом и финансовом отношении находилось в зависимости от Совета Министров СССР, и потому председатель Гостелерадио СССР был членом правительства. В творческом же отношении, в определении политики радио и телевещания Гостелерадио напрямую управлялось ЦК КПСС, председатель Комитета в этих целях обязательно присутствовал на заседаниях Секретариата и Политбюро ЦК КПСС. На этих заседаниях происходила оценка передач, давались принципиальные поручения о наиболее важных информациях и выступлениях. Участвуя в заседаниях Секретариата ЦК КПСС в течение восьми лет как главный редактор «Советской России», я имел возможность наблюдать реакцию секретарей ЦК на те или иные передачи, знаком был с той критикой, которую практически на каждом заседании выслушивал тогдашний председатель Гостелерадио С. Г. Лапин, а затем и сменивший его А. Н. Аксенов.

Отношение Секретариата ЦК и Политбюро к руководителям Гостелерадио было традиционно недружелюбным. Объяснялось это тем, что, несмотря на весь макияж и лакировку, телевидение оставалось бесстрастным зеркалом происходящих событий и их исполнителей. Оно было безжалостным обличителем, делая достоянием всей страны убожество и серость стоящих у власти. Наверное, никто не принес столько откровенной правды в показе истинных способностей лидеров страны Брежнева, Черненко, как телевидение. И чем больше старалась пропаганда представить их в облике гениальных вождей, тем очевиднее и четче в телевидении отражалась их физическая и умственная немощность.

Вспоминаю, как на одном из заседаний Секретариата М. А. Суслов резко заметил С. Г. Лапину, что он редко предоставляет экран телевидения руководителям ЦК, членам правительства. Лапин был слишком опытен, чтобы возражать, и принял замечание со смиренным почтением. Однако после заседания сказал мне и Л. Толкунову, присутствующим на Секретариате, с иронической досадой, что заслуживает не упрека, а благодарности ЦК за то, что не показывает миллионам телезрителей истинное лицо тех, кто управляет страной.

Оперативные связи с ЦК осуществлял специальный сектор радио и телевидения Отдела пропаганды ЦК КПСС. Заведующий сектором и инструкторы повседневно вмешивались в работу радио и телевидения, передавая поручения, просьбы секретарей ЦК, заведующих отделами, партийных руководителей областей и республик. По сути, это был рабочий распорядительный орган, осуществляющий от имени ЦК КПСС функции повседневного оперативного контроля. И если председателя Гостелерадио работники сектора как члена ЦК КПСС часто щадили и меньше беспокоили, то заместители председателя Комитета и руководители редакций, особенно информационных, испытывали повседневный пресс работников аппарата ЦК КПСС.