Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства - [91]

Телевидение как самое могучее и влиятельное средство информации, естественно, оказалось на самом острие тех общественных перемен, которые начались в 1985 году, и стало одним из главных инструментов перестройки. С другой стороны, изменения, происходящие в обществе, оказывали все большее влияние на телевидение, делали его более открытым, откровенным, критическим. Оно оказалось в центре внимания огромной, многочисленной аудитории, ведя диалог по самым острым вопросам экономики, политики, культуры и одновременно испытывая возрастающее давление всего многообразия мнений и оценок, существующих в обществе.

Размышляя над этим, я видел, что телевидение никогда не сможет удовлетворить полностью все запросы телезрителей, ибо слишком они многообразны и противоречивы. В то же время наличие противоречия между тем, что оно несет людям, и тем, что от него требуют зрители, является одним из основных факторов постоянного развития и совершенствования радио и телевидения. Это противоречие – тот самый генератор, который постоянно движет творческий процесс, стимулирует неудовлетворенность его авторов. Скажу больше, до тех пор, пока телевидение будет существовать, оно не сможет быть для всех безупречным, а если вдруг станет таковым, то перестанет существовать. И главное здесь, как я думаю, не в том, чтобы всех удовлетворить, а в подходе, принципиальной позиции по отношению к зрителю. Суть ее в признании того, как справедливо заметил Александр Политковский в интервью газетному «Взгляду», «что зрители гораздо умнее, нежели предполагают многие журналисты. И они имеют право иметь личное, никем не навязанное мнение». Объективное телевидение, если оно вообще может быть, – это лишь то, которое не мешает людям разных позиций, разных точек зрения формировать свое собственное мнение.

Не могу обвинить моих предшественников в Гостелерадио в том, что они полностью игнорировали интересы телезрителей. Известно, что в числе первых среди других средств массовой информации Гостелерадио СССР создало в 70-х годах службу изучения мнений телезрителей о передачах. В этих целях была создана Главная редакция писем и социологических исследований. Центральное телевидение ежегодно получало более 500 тысяч писем, которые читались, анализировались, а параллельно с этим регулярно проводились исследования, позволяющие следить, как меняются оценки зрителей в отношении тех или иных передач. Конечно, эта служба исследований не была совершенна и не позволяла оперативно судить о рейтинге телевизионных передач, однако основные тенденции в настроениях и интересах слушателей и зрителей она оценивала правильно. И исследования, и сама практика свидетельствовали, что в системе отношений телевидения и зрителей наибольшее недовольство массовой аудитории в последние годы, в условиях обострения политической борьбы в стране, вызывали информационные программы, их неточность, откровенный субъективизм в оценках фактов и событий.

Известно, что полемика о соотношении информации и комментария, о тех возможных и допустимых или вовсе не допустимых пределах вмешательства журналиста, ведущего программы, в содержание информационных передач радио и телевидения идет давно. Существуют разные точки зрения. Однако очевидным было, что у нас в условиях расширения гласности произошел резкий переход от прежней дикторской заторможенности и механического чтения утвержденного во всех инстанциях официального текста в другую крайность – обязательное комментирование и оценку ведущими всех событий, о которых информируют радио и телевидение. В обстановке конфронтации различных политических сил и острых социальных и национальных конфликтов, превратившихся в длительные очаги войны, субъективные оценки радио– и телеведущих вызывали и продолжают вызывать не просто неприятие, но и протесты, ультиматумы и нередко становятся фактором дальнейшего углубления противостояния, обострения борьбы. Когда, к примеру, ведущий в телевизионных «Вестях» сообщает, что, по некоторым источникам, 14-я армия движется к Кишиневу, то это означает: слухи возведены в ранг информации и получили в свое распоряжение канал государственного телевидения. В результате слух-информация превращается в дезинформацию-провокацию.

Многие западные коллеги, с которыми мне доводилось встречаться, выражали недоумение по отношению к этому отечественному телевизионному феномену, ничем не оправданному чрезмерному вмешательству журналистов, ведущих программ в содержание информационных передач. С. Муратов («Известия», 3 октября 1992 года) справедливо замечает: если раньше иностранцев поражала официозность программы «Время», то теперь их удивляет уверенность наших ведущих, что их мнения о фактах важнее самих фактов. Журналисты теленовостей все больше чувствуют себя не информаторами, а миссионерами.

Мне доводилось в заграничных командировках знакомиться с жесткими правилами и нормами, которые обязаны безукоризненно соблюдать ведущие информационных программ западных телекомпаний. В большинстве из них официально существуют этические кодексы, которые обязуются соблюдать работники, подписывая контракт с телекомпанией. В этих кодексах особо подчеркивается, что работникам, создающим телевизионные передачи, никогда не следует считать свои взгляды, оценки, а также взгляды и интересы людей своего круга представительными для всей страны. В отдельных из них существуют серьезные предостережения о соблюдении тех или иных обязательных правил при передачах телеинформаций. Вот одно из них из этического кодекса «Эн-би-си ньюс»: «Непроверенные слухи могут привести к катастрофе. Не передавайте в эфир информацию, полученную извне, если она не подтверждена полицией, вашим собственным корреспондентом на месте события или другими признанными авторитетными лицами или источниками».