Закулисные тайны и другие истории… - [92]

С другой стороны – композитор в каком-то смысле подобен девушке на выданье. Он готов к контакту, но сам себя предлагать не может, это всегда воспринимается как нечто противоестественное. Поэтому я никогда не звоню режиссерам или продюсерам и не предлагаю себя в композиторы. Всё должно получаться как-то само собой, естественно и органично.

А вот, скажем, в песне – совершенно нормально позвонить известному певцу и сказать, старик, у меня есть для тебя песня.

Правда, песен последние годы я не пишу. Как-то не хочется…

Как бы вы определили свою тему в искусстве?

У меня нет одной темы. Их много. Это и власть, и страсть, и любовь, и кровь, и жизнь, и смерть. Я в музыке стараюсь говорить о важных вещах, даже если это музыка без слов. А какая главная тема у Шекспира? У Бетховена? У Феллини? Не то, что я себя сравниваю с корифеями. Просто хочу сказать, что бывают художники более-менее универсальные, многотемные. Я вот – из таких. А есть и узкие «специалисты» – Достоевский, Кафка, Пруст, Чарли Чаплин. Они ничуть не хуже, просто другие.

Ваш принцип выбора литературной основы для музыкального произведения.

Я люблю литературу и много читаю. Стараюсь быть в курсе литературных новинок, и на русском и на английском языках. Всегда, когда мне что-нибудь нравится, сразу думаю – а как бы это вовлечь в свое творчество. И поэтому у меня всегда списки тех романов или пьес, которые я хотел бы преобразить в оперы, балеты или мюзиклы. Но жизнь человеческая коротка, и силы ограничены. Поэтому уже ясно, что большинство своих замыслов мне уже не осуществить. Но кое-что я успел – на сегодняшний день около 40 произведений для музыкального театра. И среди моих «соавторов» – Шекспир, Брехт, Чехов, Достоевский, Томас Манн, Юрий Трифонов, Бабель и многие другие…

Семья, знакомство с Ириной Гинзбург, сын, чем он сейчас занимается?

Семья моя сегодня – это мама, Ада Александровна Журбина, брат Юрий, жена Ирина Гинзбург-Журбина и сын Лев Журбин.

Я пока – уже почти 30 лет – доволен своей судьбой, с семьей мне повезло. Правда, не сразу. Сначала был первый брак, очень неудачный. Был и сын от первого брака, который затерялся в складках времени…

Я очень счастлив, что жива мама, ей сейчас 86. Мы живем в разных странах, видимся не очень часто, примерно раз в год, но по телефону общаемся регулярно. Я очень многим обязан моей мамочке, все мои таланты от нее.

(Мама умерла в возрасте 93-х лет – АЖ.)

Мой брат Юрий Гандельсман – очень крупный музыкант мирового класса, долгие годы он был концертмейстером альтов Израильского Филармонического Оркестра, потом работал в крупнейшем квартете Америки «Файн Арт Квартет», а сейчас – профессор Мичиганского Государственного Университета. Ездит по всему миру как солист и как дирижер.

Жена Ирина – моя опора и моё вдохновение. Я обязан ей практически всем, что сделал за последние 30 лет, она поддерживает меня в трудные минуты и подсказывает, что делать и куда идти. Сама она очень талантливый писатель, поэт, переводчик. У нас с ней вместе написано немало прекрасных песен. В последнее время она также выступает как певица и исполнительница своих песен, и это всем очень нравится.

Но самый талантливый в нашей семье – наш сын Лёва. Ему сейчас 28 лет, и он уже добился очень многого: написал музыку к трем полнометражным и десяткам короткометражных американских фильмов, пишет музыку для Кронос Квартета и великого виолончелиста Ио Ио Ма, а недавно участвовал в написании музыки для фильма великого режиссера Фрэнсиса Форда Копполы. При этом он чудный мальчик, добрый, воспитанный, интеллигентный. Скоро у него свадьба, и я надеюсь, в семейной жизни ему тоже повезет…

Фестиваль российских фильмов, проводимый вами в Америке, это желание пропаганды российских ценностей? Почему это для вас важно?

В Америке я организовал Русский театр, Продюсерский центр, Фонд Русского Искусства и Фестиваль Русского кино. На самом деле это было единственное, чем я мог заниматься. Писание музыки не приносило ни радости, ни доходов, новая музыка в Америке никому не нужна, особенно неизвестных композиторов. Влиться в какую-то американскую музыкальную жизнь по-настоящему мне не удалось (были какие-то мелкие достижения и успехи, но это не считается). А менять профессию было поздно. Единственная нива, остававшаяся свободной – это русско-американские-культурные отношения. Я был одним из первых, кто на этой ниве продвинулся довольно далеко. В частности, мой кинофестиваль имел большой успех, о нём писали в «Нью-Йорк Таймс» и в «Нью-Йоркере», его посещали Сьюзан Сонтаг и Питер Богданович, я первым в Америке провел большую ретроспективу фильмов Сокурова, показал фильм Германа «Хрусталев, машину!».

Но в какой-то момент я понял, что зря трачу свои золотые годы, что надо заниматься не пропагандой чужого кино, а собственным творчеством. Бросил всё и вернулся в Москву.

Ваши книги – это желание рассказать как все было или еще одна ипостась творчества? Чему будут посвящены следующие книги?

Мои книги – (их уже вышло четыре) – это моё хобби. Я не отношусь всерьез к своим литературным занятиям, пишу когда есть свободное время и когда вздумается.