Заколка от Шанель - [20]

Обитатель сказочного домика поднял на меня водянистые глаза, оторвавшись от созерцания выложенных перед ним на подносе объедков, как видно, добытых из целлофанового пакета, валявшегося тут же на полу, и недовольно заметил:

– К столу не приглашаю, потому как самому мало.

Я не стала настаивать на угощении, но слова аборигена больно задели за живое. Мог хотя бы ради приличия сделать вид, что ему не жалко для меня корки бородинского сухаря или картофельной шелухи, а он вот так вот, с порога, дал мне понять, что я и есть тот самый незваный гость, который хуже сами знаете кого. И я решила тоже сказать ему гадость. Скроила брезгливую мину и, пряча черные ладони за спину, с неприязнью процедила сквозь губу:

– К вашему сведению, я заместитель префекта Абрамова. На каком основании занимаем помещение?

Дед презрительно смерил меня понимающим взглядом и, вздохнув, пододвинул в мою сторону поднос с провиантом.

– Ладно, садитесь, заместитель префекта... Питайтесь, что уж там, а то, я вижу, совсем скоро ноги протянете. Вы хоть знаете, как заместители префектов выглядят?

И он иронично ткнул пальцем мне в ребра. Я торопливо застегнула молнию на груди, чтобы всякие там не глазели в вырез моей футболки. Что я, виновата, что ли, что у меня первый номер бюста, и то, если ваты в лифчик подложить? Люська, зараза, все обещает силиконовую грудь на день рождения подарить, да только пока что-то все время забывает.

– Они, заместители префектов то есть, выглядят сытыми и довольными, а не голодными и чумазыми, – развивал свою мысль хозяин игрушечного домика. – Уж поверьте мне, старому цирюльнику кремлевской службы быта, я на своем веку этого добра повидал, не приведи Господи. А насчет занимаемого помещения – так мне Зоя Игнатьевна Золотарева, старшая по подъезду, разрешила здесь квартировать. По старой, так сказать, памяти. Да, разрешите представиться – Крышкин Роман Варламович. А вас как величают?

Выслушав мое имя, отчество и фамилию, дедок приподнялся в кресле и манерно шаркнул ножкой.

– Будьте любезны, передайте мне, пожалуйста, вон ту вон морковку... Так вот, на чем я остановился? – уточнил забавный старикан, старательно очистив перочинным ножиком и с аппетитом сжевав подгнивший сверху корнеплод. – Ах да. Зоя Игнатьевна с семьдесят восьмого года делала голову только у меня. Без лишней скромности скажу – я могу любое дерьмо на голове – вот, например, как на вашей, – превратить в конфетку.

Я надулась, а кремлевский цирюльник, которого я уже окрестила про себя Будьте Любезны, не замечая моей обиды, продолжал:

– Я долгие годы делал из Зоиных волосенок шикарные укладки. Знаете, наверное, мода была на начесы с волной?

Я не знала и потому промолчала. Но это ничуть не смутило моего собеседника, измученного одиночеством и отсутствием слушателей. Подслеповато вглядываясь в поднос и тщательно отделяя чайной ложечкой остатки пшенной каши от куриных костей, Роман Варламович продолжал разглагольствовать.

– Я в ту пору в большом почете у слабого пола был, – мечтательно говорил он. – Все как одна красавицы хотели со мной дружить. А как обменял в начале перестройки квартиру в соседнем доме на акции «МММ», да остался я на улице, гол и бос, так будьте любезны. Одна только Зоя Игнатьевна проявила человеческое участие. Жить меня сюда вот пристроила, да и объедки у нее самые питательные. Вот это я понимаю, хозяйка! Чуть только яблоко с бочком или запашок у колбаски появился – она, будьте любезны, раз – и почти хороший продукт в мусорное ведро.

* * *

Бывший цирюльник по-гурмански покрутил головой, подцепил пальцем вареный лук, повертел у себя перед носом, но, ограничившись осмотром, положил на место и брезгливо отер руку о полу батника.

– А сегодня что-то Зоя меня разочаровала, – привередливо заметил он, косясь на отвергнутую луковицу. – Много дряни какой-то в мусор наложила. И зачем-то мешок с отходами подожгла. Я ведь, шутка сказать, с шести часов утра обычно не сплю, специально ее у окна караулю. Чуть только вижу – мусор пошла выносить, я, будьте любезны, сразу вниз и за ней к бакам, пока Ольга Яковлевна из пятьдесят шестой квартиры ее мусорок не перехватила.

Будьте Любезны бросил на меня заговорщицкий взгляд и доверительно зашептал:

– Ушлая баба эта Ольга Яковлевна, я вам скажу. Сибаритка, каких поискать. Тоже в еде толк понимает.

Хозяин вдруг засуетился, заметив, что я не тороплюсь отведать какой-нибудь деликатес с подноса. Он радушно пододвинул ко мне импровизированный стол и гостеприимно указал на забракованную им луковицу:

– Вы кушайте, кушайте, лучок вон берите. А сегодня гляжу – что такое? Зоя, будьте любезны, не к бакам мусор понесла, а в другую сторону, на пустырь за гаражами. Бросила мешок в кусты и давай спичками чиркать. И лишь только занялось, тут же назад к дому припустила. Да только ничего у нее не вышло. Я как раз вовремя подоспел. Затушил пожар естественным, так сказать, способом и принес, как видите, продукты домой. Разбираю, вот, сижу. Посмотрите, вам из этого добра ничего не нужно?

И Роман Варламович, улыбаясь и поигрывая добрыми морщинками у глаз, сделал широкий жест в сторону матраса, на котором, по всей видимости, и спал. Я взглянула туда, куда указывала рука бывшего придворного цирюльника, и обнаружила горку довольно занимательных предметов. Среди стеблей сухих тюльпанов, обломков деревянных рамок и осколков стекла я усмотрела штук пять черно-белых фотографий, запечатлевших фольклорного вида мужчину, ряженного где в индейские перья, где в мохнатую шапку с лисьими хвостами, а где лишь в набедренную повязку и копье. На некоторых карточках фольклорный мужчина фотографировался не один, а с каким-нибудь экзотическим персонажем. Где-то с бурятским шаманом, где-то с шотландским волынщиком. Я сразу же догадалась, что это и есть легендарный Ахмед Камальбеков.