Заколдованный халат - [110]

Утром ар-Рашид вышел из своих покоев, помылся в бане, вошел в зал и сел на трон. Придворные и везир Джафар подошли к нему, а слуги собрались вокруг престола. Ар-Рашид поднял голову и заговорил:

— Как я скучаю по Мухаммеду аль-Мауджуду! Эй, Масрур, ступай в комнату Мухаммеда аль-Мауджуда и скажи, что я скучаю.

Масрур встал смущенный, дрожа, как в ознобе.

— Горе тебе, что это с тобой? — спросил его ар-Рашид.

— О господин наш, — взмолился Масрур, — помилуй меня!

— Что с тобой? Что тебя испугало?

— О господин, — начал Масрур, — ты послал меня с приказом убить его и утопить, а теперь требуешь от меня привести его. Да разве не приходил я к тебе рано поутру с его головой?

Услышав такие речи, ар-Рашид воскликнул:

— Нет мощи и власти, кроме как у великого и всевышнего Аллаха! Горе тебе, о Масрур, неужели я дал тебе такое приказание, врешь!

— Да, клянусь твоей головой, повелитель правоверных!

— Так что же ты сделал? — спросил ар-Рашид. — Говори кратко!

И Масрур рассказал о том, как все произошло.

— Да будет проклята невольница! — воскликнул ар-Рашид, потом долго рыдал и сказал:

— Горе, клянусь Аллахом, ар-Рашиду в Судный день. Как мог я приказать умертвить такое прекрасное существо?

И он снова стал рыдать. Масрур также зарыдал, а потом подумал: «Если я не расскажу ему, что я не убил Мауджуда, не придется ли опасаться за его здоровье?» И он обратился к халифу:

— Выслушай меня, о повелитель правоверных! Я не убил его, а пустил на все четыре стороны в пустыню. Ошибка моя, что я не спрятал его где-нибудь. А теперь, клянусь Аллахом, я не знаю, где искать его на этой обширной божьей земле.

— Ты уже успокоил мое сердце, о Масрур, — проговорил ар-Рашид. — Немедленно возьми тысячу верховых и ищи во всех селениях и степях у Васита. Тот, кто приведет аль-Мауджуда, получит тысячу динаров.

Воины сели на коней и поскакали, а шейх того селения, увидев всадников справа и слева, сказал своему сыну:

— Эти всадники ищут Мухаммеда.

— Верно.

Отряды следовали одни за другим, и все они возвращались из Васита, так и не найдя ни одного человека, который видел бы аль-Мауджуда или слышал о нем.

А Масрур передал ар-Рашиду слова убитого им негра. Тогда ар-Рашид велел схватить невольницу, надеть на нее шерстяную джуббу, запереть в комнате и заковать. Сам же ар-Рашид поклялся, что не будет пить вино, пока не вернется Мухаммед аль-Мауджуд.

А теперь поговорим об аль-Мауджуде. Он пробыл у шейха пятнадцать дней, а потом шейх тайком посадил его в лодку, и он поплыл вниз по реке в Басру. У Мауджуда был перстень с рубином. Он продал его за двадцать динаров и купил себе хорошую одежду. В Басре он нанял дом и стал коротать время в лавке одного москательщика. Люди ходили за ним по пятам и читали молитвы, чтобы не сглазить его красоты. И вот однажды к нему подошла девушка со стройным станом, высокой грудью, тонкой талией, с выгнутыми бровями, насурьмленными глазами, орлиным носом, мраморной грудью, с лицом более прекрасным, чем луна и солнце. На ней был вышитый золотом плащ, а следом шла целая толпа. Она увидела Мухаммеда аль-Мауджуда и остановилась перед ним. И страсть схватила ее всеми четырьмя пальцами прямо за сердце, опалила не северным ветром и не южным, а тем ароматным ветерком, который зовется желанием. Она обратилась к своим спутникам:

— Посмотрите на этого юношу, он сидит, в то время как мы стоим!

Тут она схватила его за руку, вывела из лавки и усадила на скамью.

— Клянусь Аллахом, — воскликнула она, — у него красивое лицо! Как безобразны лица жителей Басры! Ты — сын моего дяди, ведь я из Багдада.

Она потянула его за руку и повела за собой, а толпа последовала за ними, заполнив обе стороны улицы. А среди взрослых были и дети, которые хотели видеть их. Были там и люди, которые хотели подшутить над ней и говорили:

— Вот в эту ночь она возьмет пять динаров.

Она же обернулась к толпе и закричала:

— Да простит вас Аллах, отстаньте от меня! Я каждый день сносила ваши шутки, оставьте меня сегодня в покое! Ведь это солнце и месяц повстречались!

Толпа отстала от них, и они пошли вдвоем. Аль-Мауджуд шел с ней, но не смел войти с ней в дом, хоть она и была одна, так как опасался последствий. А она обратилась к нему:

— Пойдем же к тебе, будем пить и наслаждаться. Я не расстанусь с тобой, ведь ты — мой возлюбленный, я так искала тебя!

Аль-Мауджуду стало стыдно, он не мог отказать ей, но не мог и повести к себе. Он стал бродить с ней по улицам, а сам при этом думал: «Как увижу закрытую дверь, скажу, что это и есть мой дом, но гулям куда-то ушел и не вернулся. Так я избавлюсь от нее».

И он пошел по какой-то улице, а когда эта улица кончилась, он перешел на другую и увидел в самом ее начале новый дом, такой новый, словно маляр только что сошел с его лесов. На воротах было стальное кольцо, а створки ворот были из платана, похожего на сандал. Там было еще два кольца наподобие андалузских, словно из золота, в которые был продет румийский замок весом в два ратля.

— Это и есть мой дом, — сказал аль-Мауджуд, а потом добавил:

— Что же случилось? Да отрубит Аллах руку моего гуляма! Клянусь Аллахом, я не знаю, куда он девался!