Заколдованная усадьба - [40]

Порча родного языка, неуважение к нему у народов, обладающих политической самостоятельностью,- разрешите мимоходом это заметить,- могут считаться недостатком смехотворным, просто глупостью; у нас же, где по некоторым обстоятельствам пульс национальной жизни бьется главным и единственно возможным образом в родном языке, этот недостаток означает нечто несравненно большее и тем самым вдвойне заслуживает порицания. Тот, кто пренебрегает в своей речи родным языком, заменяя его иностранным, добровольно отказывается от единственного сегодня оружия, с помощью которого мы утверждаем наше национальное единство. Щеголять нынче, когда каждая кухарка говорит по-французски, знанием этого языка, значит признаться в беспримерной тупости нашей и чванстве. К счастью, люди образованные, люди мыслящие давно избавились от этого недостатка, и день ото дня он становится исключительным достоянием той части галицийской «аристократии», которая образовалась из крещеных евреев, воров, экономов, бессовестных спекулянтов и тому подобного сброда.

А теперь, облегчив душу этой краткой (правда, уже далеко не новой, но, к сожалению, все еще необходимой) рацеей, я возвращаюсь к роману.

Графу, как всегда, были неприятны всякие разговоры о Заколдованной усадьбе. Они напоминали ему о тягостных отношениях с братом, о которых он не любил вспоминать.

- Оставь все это в покое, душенька, - сказал он с неудовольствием.- Ты знаешь, я не люблю эти сказки.

- Я считала, что вы в них просто не верите.

- Нет, очень не люблю,- повторил граф еще более настойчиво,- потому что они оскорбляют память моего покойного брата и твоего дяди.

Евгения вскинула голову, словно впервые услышала подобное заявление.

- Верно,- шепнула она.

- Но,- неожиданно вмешалась графиня,- мне все время кажется, что за этими вздорными сказками скрывается какая-то правда.

- Какая-то правда? - поспешно переспросила Евгения.

- Я полагаю,- продолжала графиня,- что в основе всякого рода ложных слухов лежат все-таки истинные какие-то события.

- Я тоже так думаю, графиня.

- И вы, monsieur?

- Единственно догадки, без всяких доказательств,- возразил граф все тем же недовольным тоном.

- Напротив, граф, я сам, пожалуй, мог бы как-то подтвердить эти догадки.

- Вы сами? - воскликнула Евгения с живейшим любопытством.

Юлиуш прикусил язык. Он не был подготовлен к такому обороту дела, ему казалось, что молоденькая графиня будет старательно избегать всякого упоминания о Заколдованной усадьбе, где он несколько дней тому назад нечаянно увидел ее в саду, между тем она сама завела об этом разговор и вообще не обнаруживала ни малейшего замешательства.

- Я сделал удивительное открытие,- продолжал Юлиуш, помолчав.

- Не может быть! - воскликнула графиня.

Граф резким движением подвинулся со своим креслом поближе к гостю.

- Три дня тому назад я лицом к лицу встретился с привидением,- продолжал Юлиуш.

- Вы шутите, monsieur,- воскликнула графиня.

- Я говорю истинную правду.

Евгения даже подскочила от любопытства, сам граф не мог скрыть своего удивления.

- Ах, будьте так добры, расскажите нам об этом происшествии подробнее,- попросила графиня.

- С удовольствием.

- Но прежде всего - оно не страшное?

- Я не посмел бы пугать вас.

- Мы слушаем, слушаем,- быстро вставила Евгения.

- Это было три или четыре дня тому назад… сегодня у нас суббота, следовательно…

- В среду или в четверг?

- В среду. Я выбрался на небольшую прогулку верхом и сам не заметил, как оказался около жвировской усадьбы.

- Конечно, днем было дело? - вмешался граф.

- Ясным днем, часов около одиннадцати…

Тут Юлиуш замялся, не желая и не смея признаться, что он нарочно подъехал к садовой ограде.

- И что же? - спросил граф.

Юлиуш быстро овладел собой и продолжал, слегка запинаясь:

- Не знаю почему, но моя лошадь неожиданно шарахнулась в сторону и понесла меня к садовой ограде. Осадив ее, я не мог сдержать любопытства и заглянул внутрь заброшенного сада.

- Который, разумеется, совершенно одичал, - пробормотал граф.

- В самом деле, он зарос бурьяном и похож скорее на дикие лесные дебри, нежели на дворцовый парк. Постояв несколько минут, я уже собирался вернуться на дорогу, но в этот момент... - продолжал он медленно, впиваясь взором в Евгению.

Она не потупила взгляд и отнюдь не выглядела смущенной.

- В этот момент? - спросила она, горя от любопытства.

Юлиуш нахмурил брови и слегка покачал головой.

- На повороте одичалой, запущенной аллеи ясно обозначилась какая-то тень…

Граф дернулся в кресле, графиня вытянула вперед шею, а Евгения так вся и затряслась.

- Через минуту,- продолжал тем временем Юлиуш, не спуская с нее глаз,- появилась какая-то фигура…

- Привидение? - вскрикнула Евгения.

- Привидение, но в самом прекрасном на свете обличье.

- Наверное, в образе молодой красивой девушки,- догадливо подсказала графиня.

Юлиуш только кивнул в ответ: удивительное спокойствие, необъяснимая непринужденность Евгении путали ему все карты. И все-таки, чем пристальней всматривался он в ее лицо, тем все более твердую обретал уверенность, что это она, и никто другой, явилась ему в пустынном парке.

- Верно, это была некая нимфа,- заметила графиня.