Заколдованная усадьба - [118]

- Где же?

- В красной комнате жвировского дворца.

Граф вздрогнул. Красная комната с ее торжественным и мрачным убранством, комната, в которой целые дни просиживал его умалишенный отец и охотно проводил время покойный Миколай, была пугалом детских и юношеских лет графа, и такой она осталась в его памяти.

- Боишься, ясновельможный пан? - спросил Костя Булий.

Граф гордо вскинул голову. И в такие минуты и перед такими людьми он не мог и не хотел прослыть трусом.

- Я боюсь только одного: нарушить прямой запрет покойного брата.

- В этом случае ты исполнишь самое горячее пожелание и волю твоего брата, ясновельможный пан.

Граф быстро провел рукой по лбу.

- Когда я должен прийти?

- Сегодня!

- Сейчас?

- В полночь.

- В полночь? Почему в полночь? - воскликнул граф, и невольно его снова будто холодом проняло.

- Такова, ясновельможный пан, была воля твоего умирающего брата. Только в красной комнате и в двенадцать часов ночи я могу раскрыть его тайну.

Граф снова стремительно потер лоб.

- Хорошо,- сказал он быстро,- сегодня так сегодня…

- Я буду ждать в липовой аллее.

- Я приеду верхом!

- Ясновельможный пан ручается своим словом?

- Словом ручаюсь!

Костя Булий низко поклонился.

- Ну, с богом,- промолвил он все тем же торжественным голосом и прямой, серьезный медленно вышел из комнаты.

Граф, весь дрожа, огляделся вокруг, словно человек видевший какой-то дивный сон и неожиданно разбуженный.

XIII

СВИДАНИЕ В УСАДЬБЕ

Быть может, не одна из наших милых читательниц удивится столь близкой развязке всех тех запутанных событий, которые и послужили основой нашему роману. Еще немного - и перед нашими глазами раскроются все тайны, разрешатся загадки; обещанная сцена в красной комнате Заколдованной усадьбы положит конец повествованию.

Вот уже полчаса, как Костя Булий ждет на повороте известной нам липовой аллеи. Ночь после вчерашнего бушевания стихий на диво прекрасна, полна покоя, небо чисто, ни облачка на нем, месяц, окруженный мириадами звезд, озаряет землю почти дневным светом, и хоть бы легчайший ветерок прошумел среди деревьев.

Старый слуга сидит под той же ветвистой липой, под которой вчера дегтярь поджидал Юлиуша. Серебристое сияние месяца освещает Костю с ног до головы и придает его огромной фигуре что-то еще более зловещее, пугающее, фантастическое. Густые мохнатые брови ниже нависли у него над глазами, крепче сжат рот, выражение лица более чем мрачно и таинственно. Видно, невеселы его мысли, временами он в глубокой задумчивости покачивает головой, а не то бросит взгляд исподлобья на пустую усадьбу и бурчит себе под нос что-то невразумительное.

Вот он поднялся с земли и стоит, опираясь на липу; в зыбком свете месяца он кажется неким допотопным исполином.

- Брат с братом… - буркнул он вдруг и с силой потер лоб.

И снова взглянул на угловые окна Заколдованной усадьбы, а затем стал прислушиваться.

- Едет,- прошептал он. И добавил погромче: - Едет брат недостойный! - а глаза его грозно сверкнули.

Не говоря уж о давней неприязни, Костя Булий теперь вдобавок считал графа главным и подлинным вдохновителем процесса, оспаривающего завещание молодого старосты.

- Обидел брата при жизни,- ворчал он про себя,- а после смерти на славу его покусился, из жадности хотел сумасшедшего из него сделать… Но…

Тем временем топот приблизился, и вскоре на повороте показался сам граф. Костя снял шляпу и шагнул вперед.

Граф невольно вздрогнул. Внезапное появление этой гигантской фигуры могло устрашить всякого, даже если он заранее приготовился к встрече.

- Слава господу нашему,- приветствовал его Костя.

Граф коротко кивнул головой:

- Я приехал.

- Поторопимся же, ясновельможный пан,- сказал Костя и без промедления зашагал в глубь аллеи, да так живо, что граф должен был пустить лошадь вскачь, чтобы поспеть за ним.

Наконец они остановились у больших въездных ворот. Костя быстро подошел и, вынув из-за пазухи большой железный ключ, с громким скрипом и треском распахнул обе широкие створки. Граф молча въехал во двор. С тем же треском и стуком Костя снова закрыл ворота.

У графа отчего-то пробежали по спине мурашки. В глухой могильной тишине пронзительный скрип заржавевших петель показался ему поистине зловещим. И, словно разбуженные этим треском и скрипом, в службах в ту же минуту дико заухали совы и филины.

Граф по натуре своей был человеком смелым и свободным от всяких предрассудков и суеверий, и все же странный, безотчетный страх охватил его, даже сердцу стало тесно в груди. Костя Булий подошел к лошади и внезапно схватил ее под уздцы.

- Что это значит? - воскликнул граф.

- Надо спешиться, ясновельможный пан.

- А что будет с моей лошадью?

- Отведу ее к флигелю.

Граф соскочил на землю и бросил Косте поводья. Тот повел лошадь к полуразвалившемуся флигелю.

Граф остался во дворе один, охватившее его тревожное чувство росло с минуты на минуту. Он уже начал упрекать себя за то, что, поддавшись первому побуждению, один одинешенек, явился на свидание в такую пору. И больше всего ему хотелось как можно скорее убраться отсюда!

Он оглянулся, и снова его проняла холодная дрожь. Перед ним высились стены старого, опустелого дома, вокруг которого стаями носились летучие мыши; жуткое, фантастическое зрелище представлял он собой в тусклом свете месяца. Со всех сторон доносилось пронзительное стрекотание сверчков, полчищами заселявших усадьбу, в ближних службах отчаянно ухали совы и филины, а усадьба отвечала на эти звуки глухим зловещим эхом. Старые развесистые липы, лиственницы и ясени, опоясывавшие двор, бросали длинные уродливые тени, как бы заключая все пространство двора в магический круг.