Заколдованная усадьба - [105]

В эту минуту бедный Юлиуш от всего сердца проклинал счастливый жребий, которому до этого завидовал весь свет. И ему вдруг стало душно в стенах его пышного дворца, на грудь навалилась тяжесть, захотелось выбежать во двор и собраться с мыслями, проветрившись на свежем воздухе.

- Я должен постараться исправить свой недостойный поступок. Лучше поздно, чем никогда.

Он спешно направился к двери, но тут же отступил.

В дверях неожиданно показался мандатарий.

- Пан Гонголевский! - удивленно проговорил Юлиуш и пожал плечами.

Почтенный мандатарий выглядел необычно. Сгорбившийся, скрюченный, он кланялся еще ниже, чем всегда, и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

- Простите, милостивый пан,- начал он, еле ворочая языком.- Не смею досаждать, но, преисполненный веры в ваше благородство…

- Что случилось? - вскричал Юлиуш, ничего не понимая.

- Уволен без всякого предупреждения, на пороге зимы, перед концом года…

- Кто вас уволил?

Тут уж мандатарий вытаращил глаза от удивления.

- Как, милостивый пан ничего не знает?

Юлиуш пожал плечами.

- Пан Кат… пан Чоргут от вашего имени дал мне отставку.

- От моего имени? Почему?

Мандатарий с облегчением вздохнул и почувствовал землю под ногами.

- Кто-то донес,- сказал он, свесив голову набок,- что я дал показания в судебном деле, начатом паном Жахлевичем.

Юлиуш так и дернулся, а у мандатария снова затряслись колени.

- Как, вы уже давали показания?

- Я был вынужден… меня вызвали в суд… велели присягнуть… я говорил только чистую правду,- заикался мошенник с видом невинной жертвы.

Юлиуш досадливо отмахнулся.

- Катилина не имел права отстранять вас от исполнения обязанностей.

- Не имел? - живо повторил мандатарий и выпрямился во весь рост.

- Где сейчас пан Чоргут?..

- Он поехал с письмом Жахлевича в Оркизов, а я тем временем решил отправиться к вам, милостивый пан.

Как видим, хитрец, убедившись, что его грозный противник помчался в другую сторону, поспешил что было духу к Юлиушу напомнить о причитающейся ему плате деньгами и натурой за весь год.

- Если студентик отправится ко всем чертям,- рассудил он,- я вернусь и начну свою службу заново; если же этот баламут Катилина заварит тут кашу, пусть мне хотя бы заплатят! По закону - всякому, кто служит в имении, если он уволен до истечения года, полагается жалование за весь год.

Он никак не предполагал, что Юлиуш ни о чем не знает и совсем по-иному смотрит на это дело, и потому окончательно одурел, когда Юлиуш как сумасшедший забегал по комнате, выкрикивая:

- Как? Катилина поехал в Оркизов, к графу? Зачем? Для чего?

Мандатарий поднял брови, крякнул и основательно прокашлялся, после чего вкратце рассказал, как Катилина атаковал его в канцелярии, как запустил в Жахлевича чернильницей, как потом заставил того написать компрометирующее письмо и с этим письмом поскакал в Оркизов.

Юлиуш был в ярости.

- Этот человек сошел с ума,- гневно закричалаон и дернул шнурок звонка.

- Вели Томашу немедленно запрягать лошадей в коляску! - крикнул он вошедшему лакею.

Мандатарий незаметно стрельнул глазом в его сторону.

- Ого! - прошептал он,- я еще никогда не видел его в таком бешенстве. Что с ним случилось?

Неожиданно Юлиуш обернулся к своему посетителю.

- Пан Гонголевский,- быстро произнес он,- покамест только я один имею право отстранить вас от дел.

Мандатарий низко поклонился.

- Мой приятель превысил свои полномочия.

- О, если бы я это знал!

- Вы можете давать какие угодно показания, то есть говорить все, что позволяет вам ваша совесть.

- Я всегда и везде слушаюсь голоса совести.

- У меня нет ни малейшей причины отстранять вас от должности… Впрочем,- добавил Юлиуш, помолчав,- я не знаю, долго ли еще буду распоряжаться…

- Ого-го, ваша милость,- угодливо засмеялся мандатарий.- Не о чем беспокоиться. Ваша милость наверняка выиграет процесс.

- Ни за что на свете я не оставил бы себе имения, если бы оказалось, что в этом деле есть хотя бы тень несправедливости.

Мандатарий хотел было еще что-то сказать, но Юлиуш прервал его.

- Возвращайтесь к своим обязанностям и поступайте, как велит вам совесть.

- Соблаговолите, ваша милость, дать мне письмо,- сказал мандатарий,- а то ведь пан Чоргут передал полномочия в руки моего актуария.

Юлиуш быстро подошел к столу и, написав несколько строк, поспешно подал бумагу мандатарию. Гонголевский низко поклонился и, сияя от радости, вышел из комнаты.

За дверью он тихонько рассмеялся.

- Черт возьми, и утру же я нос Хохельке! - проговорил он вполголоса.- А этот,- прибавил он, кивнув головой на дверь,- дурень дурнем, но ничего не скажешь, с характером, ей-ей, с характером.

Тем временем Юлиуш, возмущенный и напуганный неуемным самовольством своего приятеля, решил тотчас же отправиться к графу, извиниться перед ним и предоставить ему полную свободу действий.

- Даже если граф откажется от процесса,- решительно сказал он себе,- то я сам буду настаивать на нем. Ни одной секунды не хочу распоряжаться имением, которым не могу владеть со спокойной совестью.

Он уже выходил из комнаты, чтобы сесть в коляску, как вдруг, удивленный, снова отступил от порога.

В дверях показалась огромная фигура Кости Булия. В руке у него была толстая суковатая палка, за плечами плотно набитая соломенная кошелка, словно он собрался в дальний путь.