Заключённый с боевиками ИГИЛ - [47]

«На взгляд европейца судебное разбирательство выглядит очень хаотичным. Судья, адвокаты и прокуроры кричат друг на друга. В заседаниях принимают участие сотрудники тайной полиции, которые направляют дело в нужное им русло. Судья также известен как сотрудник тайной полиции, поэтому заранее можно предположить, что приговор, скорее всего, будет таким, как этого хочет обвинение.

Я и трое братьев, которые также проходят по тому же делу, пребываем в спокойствии. Мы знаем, что всё — в руках Господа и что именно Он скажет последнее и решающее слово. Я нахожу источник ободрения и силы, вспоминая стихи из Книги Псалмов 108:30–31.

Большое спасибо за все библейские стихи, которые вы прислали мне в качестве поддержки. В них я нахожу прекрасное подтверждение того, что Господь даёт мне каждый день: время обновить силы, находясь в Его присутствии, время проповедовать Евангелие, время для духовного самообразования и время для ободрения, проведённое с дорогими братьями во Христе.

Из почти девяти месяцев, проведённых мною в тюрьме, четыре месяца я отбывал заключение в одиночной камере. Первые пять из них у меня не было доступа к Библии. Но Господь говорил со мной через Святого Духа и напоминал мне Своё Слово, вновь и вновь приводя на память ранее известные мне стихи. Позже Он дал мне новое, более глубокое понимание тех частей Библии, которые я не понимал в прошлом или понимал их неправильно.

Спасибо за ваши молитвы и слова ободрения. Да защитит и благословит вас всех Господь. 1 Послание Петра 2:20–23».

* * *

Двумя неделями ранее, 15 августа, Ванда и дети составили письмо и подготовили мне пакет с необходимыми предметами, который они собирались отправить через нового сотрудника чешского консульства, г-на Афифи. «Я очень горжусь тобой, — писала Ванда, — твоей храбростью и терпением, с которыми ты способен переносить сложившуюся ситуацию. Ты — отличный пример и ободрение для всех нас. Я перечитываю все твои письма и храню их в своём сердце!»

Когда я впервые встретился с г-ном Афифи после третьего судебного заседания, то смог получить их подарки, прочитать письмо, написанное моей семьёй и отправить ответ.

«Мои дорогие!

Большое спасибо за деньги, которые я получил через почётного консула, г-на Афифи. Мне удалось пронести в тюрьму мобильный телефон, который стоил мне только двух небольших «подарков» для персонала тюрьмы. Здесь, в суданской тюрьме, за деньги можно достать почти всё.

Наибольшую радость я получил от книги Ричарда Вурмбранда «Если бы тюремные стены могли говорить». Я прочитал эту книгу около двадцати лет назад, но сейчас, когда сам нахожусь в положении, аналогичном ситуации брата Вурмбранда, эта книга обращается прямо к моему сердцу! Множество обстоятельств, которые я переживаю, вызывают чувства, очень похожие на чувства Ричарда. Не раз эта книга касалась меня настолько сильно, что я плакал. Я прочитал её в течение одного дня и теперь с нетерпением жду, чтобы прочесть ещё раз».

Я был поражён тем, что мой тюремный опыт — мои чувства и богословское понимание стольких отрывков из Писания — были так похожи на переживания Ричарда Вурмбранда, хотя наши ситуации разнились по времени и месту пребывания. Я был заключён в тюрьму в 2016 году тоталитарным режимом Судана; он же подвергся заключению десятилетиями ранее тоталитарным режимом коммунистической Румынии. Перенося преследования, я ощущал удивительную связь с ним. Нас связывали общие узы, общее положение, общий Христос. Если Бог когда-либо освободит меня из тюрьмы, как когда-то Он освободил Вурмбранда, я молился о том, чтобы Он также дал мне дерзновение записать своё свидетельство, чтобы другие могли узнать о любви Христа.

24

Моё пребывание в тюрьме «Аль-Худа» оказалось эмоционально и духовно поучительным. Моя семья прислала мне МРЗ-плеер с аудиозаписью Библии на чешском и английском языках, а также учебник французского языка. Я слушал Писание поздно вечером, когда солнце уже давно зашло и было недостаточно света, чтобы читать, а также использовал аудиозаписи, чтобы преподавать английский и французский языки в часовне «Аль-Худы».

Однако, несмотря на то, что мой разум и дух получали духовную пищу, еженедельные поездки в Хартумский суд имели своё разрушительное действие. В Судане всё ещё стояла невыносимая жара, и изнурительные поездки в кузове скотовоза были труднопереносимыми. Я начал бояться воскресных утренних поездок к зданию Хартумского суда.

5 сентября мы снова приехали на очередное судебное разбирательство. Был назначен новый переводчик — преподаватель кафедры перевода Хартумского университета.

На протяжении всего слушания он неправильно переводил и искажал мои ответы на вопросы во время допросов. Хасан наклонился ко мне и прошептал, что меня обвиняют в том, что я будто бы признал, что являюсь представителем американской организации, в задачу которой входит оказание помощи раненому молодому человеку, — в чём я никогда не признался бы. Он также перевёл, что меня обвиняют в финансировании операций по свержению правительства. Пока длилось слушание, я наблюдал за реакцией на происходящее Хасана и Кувы, отмечая их разочарование и огорчение и слушая их расстроенный ропот.