Заключённый с боевиками ИГИЛ - [48]

— Возражение! — снова и снова повторял мой адвокат, однако судья был невозмутимым.

После судебного процесса, большая часть которого была связана со студентом-христианином, получившим ранения, сотрудники посольства пожали друг другу руки и заверили нас, что они понимают, что наш суд связан с политической ситуацией и религией. Они поблагодарили нас за терпение и отметили, что восхищаются тем, как мы ведём себя во время судебного процесса.

Следующие несколько часов мы провели в камере, ободрённые их словами. Мы прогуливались по внутреннему дворику среди других заключённых, в скуке ожидающих своего времени, восхваляя Господа за поддержку, оказанную нам нубийскими христианами и сотрудниками посольства. Потом нас отвезли обратно в «Аль-Худу».

* * *

Слушания продолжались каждую неделю, и мы снова и снова совершали изнуряющее путешествие из «Аль-Худы» в Хартум. Иногда, когда движение было слишком медленным или погодные условия слишком плохими, поездка занимала целых три часа. Довольно часто мы делали остановки у других зданий суда в Хартуме, и наш скотовоз настолько наполнялся заключёнными, что было очень трудно дышать.

26 сентября мы вновь предстали перед судом, чтобы выслушать, как прокурор излагает наше дело. Он основывал обвинение на видео, снятом в Нубийских горах в 2011 году, которое он тут же продемонстрировал, чему я очень обрадовался. Я знал, что защита обладает доказательствами, предоставленными моей семьёй, которые подтверждают, что в то время я даже не был в Судане. И, поскольку большая часть дела против меня основывалась на видео с Нубийских гор, я верил, что закрытие дела против меня — это лишь вопрос времени.

Прокурор показал видео, а переводчик предоставил перевод.

— Это видео было найдено на внешнем жёстком диске обвиняемого номер один, — заявил прокурор, указывая на меня. — На нём изображён подсудимый и трое других. Оно снято из автомобиля, который проезжает по зоне боевых действий в Нубийских горах.

Мой адвокат повернулся ко мне и прошептал:

— Петр, они утверждают, что ты присутствуешь на этом видео.

— Это очевидная чушь, — прошептал я в ответ, — потому что в это время я был в Чехии, и это можно доказать.

Он поднял руку, чтобы возразить и объяснил то, что я только-что сказал ему, а затем поднял со стола кипу бумаг и потряс ими перед собой.

— Вот свидетельство того, что в то время, когда было снято это видео, г-н Яшек находился в Праге, — он передал судье копии квитанций, оплаченных в Праге, и других документов, а затем предоставил заключение эксперта, в котором говорилось, что это видео было снято не моей камерой; у меня был Canon Rebel ХТЗ, а цифровой отпечаток на видео свидетельствовал о том, что оно было снято камерой Canon Rebel XTi.

Его опровержение было твёрдым и неоспоримым, однако оно, казалось, совсем не убедило судью. Он бросил мимолётный взгляд на отсканированные документы и отложил их в сторону. Потом он сказал что-то по-арабски, в ответ на что мой адвокат только пожал плечами в несогласии. Таким образом, мои неопровержимые доказательства не были приняты к сведению.

Я обвёл взглядом зал суда — никто даже не зафиксировал возражения моего адвоката. Неопровержимое доказательство, которое, как я думал, является залогом моей свободы, даже не войдёт в официальную стенограмму судебного разбирательства!

25

17 октября мы снова прибыли в Хартум на восьмое судебное заседание. Я был обескуражен тем, что судебный процесс длится уже два месяца. Однако из писем, переданных моей семьёй, и моих тайных телефонных звонков из «Аль-Худы» я узнал, что христиане во всём мире молятся за меня, и в этом я черпал воодушевление.

Продолжалась цепь ежедневных молитв и постов, возносимых за меня братьями и сёстрами из моей церкви в Чешской Республике. Я также знал, что во время служений, которые проходят в офисе «Голоса мучеников» в Соединённых Штатах каждый вторник утром, за меня молятся и мои коллеги. Пастор Хасан и пастор Кува сообщили мне, что за нас молится вся суданская церковь. Я думал обо всех этих христианах, направляясь в здание центрального суда города Хартума для участия в следующем судебном заседании.

На слушании г-н Абдуррахман — следователь и прокурор в одном лице — заявил, что обвинение обладает видеозаписью моей ночной встречи с получившим ранения студентом, и я понял, что она была сделана с помощью камеры ночного видения. Он также утверждал, что у них есть аудиозапись нашего с Монимом разговора об обращении этого юноши в христианство. Я считал это крайне маловероятным, потому что хорошо помнил эту встречу. Мы проводили её в шумном ресторане, где было практически невозможно получить какой-либо разборчивый звук с моего айфона.

Следующая часть слушания, состоявшая из серии вопросов и ответов между группой наших адвокатов и г-ном Абдуррах-маном, заинтриговала меня.

— Почему вы посчитали необходимым провести допрос обвиняемого номер один? — спросил мой адвокат, указывая на меня.

— Потому что его первый визит в Судан в 2012 году не имел законных оснований, к тому же он посетил многие районы Нубийских гор, где встречался с повстанцами. Во время этого визита он пытался собрать доказательства обвинений в притеснениях, пытках и насильственной исламизации и арабизации народа нуба. Согласно материалам следствия, — продолжал г-н Абдуррахман, — он оказывал материально-техническую и моральную поддержку боевикам-повстанцам, а также предоставил отчёт об увиденном международным организациям, в частности главному офису обвиняемого номер один.