Заключённый с боевиками ИГИЛ - [49]

Я знал, что он имеет в виду «Голос мучеников».

— Где находится штаб-квартира «Голоса мучеников»?

— В США, — ответил он.

— Оказали ли отчёты, представленные «Голосу мучеников», какое-либо влияние?

— Да, эти отчёты явно запятнали имидж Судана на международной арене в политическом, экономическом и военном отношениях!

Это откровенное признание поразило меня: правительство Судана не отрицает, что преследует христиан, однако оно решительно возражает против распространения этой информации за пределами Судана. В ответ на комментарий прокурора я покачал головой. По мнению моих обвинителей, проблема состояла не в том, что они преследуют христиан, а в вероятности того, что об этом станет известно за пределами страны, что испортит её репутацию!

Эта линия хода следствия продолжалась в течение некоторого времени. Г-н Абдуррахман свидетельствовал о различных противозаконных действиях, совершённых пастором Хасаном, пастором Кувой, Монимом и мной. Наши адвокаты оспаривали и возражали, однако безрезультатно. Каждый раз судья принимал сторону обвинения.

Я знал, что это судебное разбирательство было фиктивным, а обвинения, выдвинутые против меня, — сфабрикованными. Расследование проводил тот же человек, который теперь представлял обвинение, и ни одно из доказательств, предоставленных моим адвокатом, не оказывало никакого влияния ни на ход слушания, ни на признание меня виновным или невиновным. А хуже всего было то, что судья явно принял сторону обвинения — во время перекрёстных допросов, когда представители обвинения не могли дать приемлемого ответа на поставленный им вопрос, за них отвечал судья. Этот сценарий был мне хорошо известен: именно так проводились процессы в коммунистической Чехословакии, и шансы на решение суда в мою пользу были совсем невелики.

* * *

Два дня спустя я написал своей семье ещё одно письмо.

«Мои дорогие!

Приветствую всех вас из тюрьмы «Аль-Худа». Я искренне благодарен всем вам за вашу неустанную молитву, пост и поддержку, а также за ваши письма, от которых я получаю огромное ободрение и радость. Спасибо за то, что вы мне очень помогаете, за ваши молитвы и прошение о благодати (2 Послание к коринфянам 1:11). Я верю, что скоро мы будем вместе восхвалять Бога.

Я снова и снова перечитываю все полученные от вас письма и черпаю в них огромную поддержку, особенно в библейских стихах, которые вы мне написали. Благодаря вашим молитвам я испытываю чудесное прикосновение руки Божией. Сила, которую я обретаю, благодаря вашим молитвам, помогает мне продолжать борьбу за веру. Бог наделяет меня силой даже в моей слабости (2 Послание к коринфянам 12:10), именно Он завершит эту битву за меня (Псалом 58:3).

Сегодня слова Павла из 2 Послания к коринфянам 6:3 (и особенно из 10-го стиха) особенно могущественно коснулись меня. Только благодарностью могу я объяснить ту удивительную радость, которой Господь наполняет меня, несмотря на это длительное заключение. Чем дольше я нахожусь в тюрьме, тем больше умножается моя радость, и я испытываю новые прикосновения пронзённых гвоздями рук Господа. Всё это мы можем объяснить только жертвой Иисуса Христа, который возлюбил нас. Я живу, зная и ощущая огромную защиту и вмешательство руки Божией, особенно находясь в опасности».

В письме я также описал замечательную ситуацию, которая недавно произошла в «Аль-Худе», — последнее невероятное вмешательство Господа в мою жизнь. Двумя неделями ранее в нашу уже и без того переполненную камеру (нас было уже девяносто пять человек) перевели ещё одного опасного заключённого. В камере было предусмотрено только семьдесят пять нар. Я узнал от брата Шуквана, что новый заключённый был наркобароном, осуждённым за преступления ещё в подростковом возрасте и в настоящее время отбывающим четырнадцатый год своего двадцатилетнего тюремного срока. К моему удивлению, мужчина сел на мои нары рядом со мной и начал раздавать заключённым марихуану. С собой он принёс огромный современный телевизор и DVD-плеер, желая превратить наш тихий уголок камеры в шумный наркопритон, где заключённые могли бы курить и смотреть записи боксёрских боёв.

Брат Шукван, мой «телохранитель», был возмущён и на следующий день повернул наши трёхэтажные нары на девяносто градусов, чтобы перекрыть угол камеры и не позволить заключённым приходить смотреть видеофильмы. Наркобарон был в ярости и не собирался так просто сдаться. Он собирал всё больше и больше своих друзей, и они курили рядом с моими нарами. Два раза я пытался противостоять этому и выражал на ломаном арабском языке своё категорическое несогласие с их поведением и просил их уйти. К моему удивлению, заключённые уважили мою просьбу и вскоре покинули угол, чтобы курить марихуану в другом конце камеры.

Продолжая терять клиентов, наркобарон решил отомстить мне. Общеизвестно, что любой, кто продаёт в тюрьме наркотики, может похвастаться блатом с сотрудниками тюрьмы. Поэтому на следующий день, когда я возвращался из часовни в камеру, неожиданно был остановлен надзирателями для обыска, во время которого один из них обнаружил мой потайной пояс на нижнем бельё, где я хранил деньги и мобильный телефон. Он отобрал мой телефон и пригрозил оставить его себе, если я немедленно не «выкуплю» его за пятьдесят суданских фунтов (около 8 долларов).