Заключённый с боевиками ИГИЛ - [44]

Наконец около 13:00 началось наше испытание. Обязанности председательствующего судьи на заседании исполнял доктор юридических наук Усама Мухаммед Абдалла, восседавший в чёрной мантии на возвышении в передней части зала суда. Там также присутствовал следователь Абдуррахман Ахмед Аб-дуррахман, и более дюжины адвокатов — три официальных и четырнадцать добровольных из различных правозащитных организаций — представляли интересы нас четверых. Адвокатов было так много, что служащим суда пришлось добавить к скамье адвокатов дополнительные стулья.

Мой личный адвокат, доктор Шумайна, был рекомендован посольством Чехии, но я подозревал о его симпатии НСРБ, поэтому не доверял ему. Ему было восемьдесят четыре года, одет он был в дорогой костюм и требовал чрезвычайно высокую оплату своих услуг, возможно, для подкупа чиновников коррумпированной суданской правовой системы. Казалось, он был глубоко уважаем прокурорами и имел немалое влияние на сотрудников полицейского участка «Нияба-Мендола», где я впервые с ним познакомился. Тем не менее он не приехал на запланированную встречу со мной в «Аль-Худе», чтобы обсудить дело непосредственно перед первым судебным слушанием просто потому, что посчитал поездку слишком длительной. Это стало огромным ударом по моей вере в него и моему моральному состоянию.

Судебное слушание проходило исключительно на арабском языке. Кроме журналистов и небольшого количества правозащитников, остальная часть зала суда была заполнена смелыми христианами, которые пришли поддержать нас своим присутствием. Члены семьи моих суданских товарищей-заключённых теснились на стульях в передней части зала суда.

Наконец слушание началось.

— 18 декабря, — объявил г-н Абдуррахман, — Национальной службой разведки и безопасности Судана была арестована группа христианских пасторов и других руководителей. Все они были освобождены за исключением четырёх лиц, присутствующих сегодня здесь в качестве обвиняемых. Они были арестованы за участие в христианской конференции, проходившей в Аддис-Абебе в октябре 2015 года.

Г-н Абдуррахман зачитал список обвинений по статьям 21, 50, 51, 53, 57, 64 и 66 Уголовного кодекса Судана от 1991 года, статье 30-1 Закона «О гражданстве» и статье 23 Положения «О добровольном гуманитарном сотрудничестве». Обвинения против меня были обширными: совершение преступления группой лиц по предварительному сговору, подрыв конституционного строя, ведение войны против государства, шпионаж против страны, проникновение и фотосъёмка военных объектов и манёвров, разжигание ненависти против сект или между ними, публикация заведомо ложной информации, незаконный въезд в Судан и ведение деятельности от имени благотворительной организации без лицензии.

По словам следователя, нас обвиняли в проведении разведывательных мероприятий, направленных против Судана, и оказании ощутимой поддержки Народно-освободительной армии Судана, действующей в Нубийских горах. Он объяснил присутствующим, что мы работали над сбором доказательств, подтверждающих различные обвинения против правительства страны: документировали акты насилия, включая перемещение гражданского населения, внесудебные казни, поджоги деревень и геноцид; притеснение и пытки христиан; снос церквей.

Я не доверял переводчику, который был предоставлен НСРБ. Его знание английского было крайне неудовлетворительным, что стало для меня очевидным, когда он перевёл, что я приехал в Судан по «террористической визе» вместо «туристической визы». Мои суданские братья, сидевшие на скамье рядом со мной, подтвердили мои подозрения: он вообще не переводил точно. Они попытались возразить, но судья заставил их замолчать.

Наши адвокаты отрицали выдвинутые против нас обвинения, и суд был отложен до 29 августа. Мы пожаловались адвокатам на переводчика.

Затем на пастора Хасана, пастора Куву, Монима и меня попарно надели наручники и вывели из зала суда обратно в камеру ожидания в здании тюрьмы. Ещё через несколько часов мы снова забрались в кузов скотовоза и отправились обратно в тюрьму, которая находилась посреди пустыни.

Обвинения, выдвинутые против меня, были ошеломляющими, но я не волновался. Я был лично знаком с Верховным Судьёй, который не носит чёрную мантию.

* * *

Мобильные телефоны, незаконно пронесённые в тюрьму различными способами, можно было так же незаконно там приобрести. Моним купил один их таких телефонов. Он позволял мне ежедневно разговаривать со своей семьёй в течение часа. Я купил SIM-карту и попросил своих сокамерников пополнить её. Во время следующего слушания я получил целлофановый пакет с туалетными принадлежностями, сушёными продуктами — и самое главное: примитивный сотовый телефон с наиболее важными номерами, сохранёнными в памяти. Никто в здании суда не удосужился обыскать нас, потому что им было известно, что нас будут тщательно обыскивать при возвращении в «Аль-Худу». Теперь проблема заключалась в том, как пронести телефон в тюрьму.

По дороге с первого судебного заседания в центре Хартума мы попросили наших сопровождающих остановиться в пекарне, чтобы купить несколько буханок круглого хлеба, упакованных в два полиэтиленовых пакета. За небольшую взятку они были рады исполнить просьбу.