Заключённый с боевиками ИГИЛ - [42]

Каждая часть барана использовалась, чтобы сделать что-то полезное. Несколько заключённых принесли в часовню шкуры баранов, чтобы сделать из них барабаны, которые позже мы использовали во время богослужения. Дубление кожи было сложным процессом. В течение трёх недель её необходимо было пропитывать гидроксидом натрия, который испускал ужасный смрад, но растворял весь жир, мясо и другие остатки тканей. После этого заключённые мыли, резали и сушили кожу на солнце, а затем растягивали её и прикрепляли к основе барабана.

Пение в часовне начиналось с нескольких тихих голосов небольшой группы христиан, которые играли на барабанах. Вскоре другие заключённые, услышав их, присоединялись к пению, и оно становилось всё громче и громче, постепенно распространяясь из камеры в камеру, из сектора в сектор, пока христиане по всей тюрьме не начинали восхвалять Бога вместе и стекаться в часовню для поклонения.

В «Аль-Худе» христианское поклонение было ответом на исламский азан.

* * *

Иногда у нас бывал католический священник, который проводил мессу и преподавал евхаристию. А иногда — православный священник, который проводил традиционную для православных христиан Судана литургию. Нас также посещали проповедники из харизматических церквей. Эти люди молились о чудесном исцелении заключённых, даже изгоняли демонов, одержимость которыми обычное явление в этой части Африки.

Два суданских пастора, заключённые вместе со мной, также были в списке чередующихся служителей. До ареста они руководили церквями, принадлежащими к духовно здоровой суданской конфессии, и их проповеди всегда основывались на Библии. Я обычно проповедовал по пятницам и воскресеньям, а также в любой другой день, когда меня назначали на проповедь. Независимо от происхождения и христианской традиции, к которой принадлежал каждый из нас, все мы сосредотачивали свои проповеди на основных элементах Евангелия, важности Библии и на том, что значит быть рождённым свыше.

Однажды в пятницу я проповедовал по отрывку из 9-й главы Евангелия от Иоанна и говорил о человеке, который родился слепым. В конце служения я предложил присутствующим публично откликнуться на Божий призыв и пригласил всех, кто желал начать путь веры с Иисусом Христом, выйти вперёд. По милости Божией, в тот день посвятить свою жизнь Христу приняли решение двенадцать человек. Каждую неделю Бог продолжал удивлять нас тем, сколько жизней Он изменял.

Однако не все заключённые, посещавшие нашу часовню, были христианами. Мы принимали и мужчин из Южного Судана, которые поклонялись животным и исповедовали разные виды традиционных африканских религий. Моё сердце болело за них, и я изо всех сил старался обращать свои проповеди к ним в надежде, что Бог использует мои слова, чтобы проговорить прямо к их сердцам.

Цель моих проповедей состояла не в том, чтобы унизить или раскритиковать происхождение либо традиции заключённых; я хотел привести их к Иисусу Христу, который сказал: «Я есмь Путь и Истина, и Жизнь. И никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Евангелие от Иоанна 14:6).

До и после каждой проповеди я горячо молился, чтобы Святой Дух открыл этим людям истину и чтобы они знали, что независимо от того, что они сделали, Бог любит их, прощает и желает иметь с ними личные отношения. Благодаря Божьей работе в их сердцах многие из этих анимистов приняли Благую Весть и познали Господа.

Теперь я больше не беспокоился о том, как долго мне придётся пробыть в тюрьме. Я хотел быть там, пока это угодно Господу — ни днём дольше, ни днём меньше.

* * *

В Омдурмане суданских пасторов три раза в день посещали их родственники и члены церкви. Однако из-за отдалённости «Аль-Худы» к двоим из моих друзей посетители приезжали только дважды в неделю.

Ванда хотела навестить меня в тюрьме, однако министр иностранных дел Чешской Республики отговаривал её. Когда же организация собрала деньги для её визита ко мне и чешское правительство наконец согласилось, я сообщил сотруднику чешского консульства, что не хочу, чтобы члены моей семьи приезжали в Судан.

У нас с сыном было одно имя, и я боялся того, что с ними могло произойти во время этого визита.

* * *

Я быстро узнал, что наихудшее поведение в этой тюрьме демонстрировали не заключённые, а её сотрудники. На ремонт тюрьмы выделялись большие суммы денег, однако администрация присваивала средства и делила их между собой. Надзиратели регулярно употребляли наркотики и вымогали у заключённых деньги.

Новые сокамерники рассказали мне, что, по крайней мере, дважды в неделю в тюрьме отключали электричество. В это время прекращали работу потолочные вентиляторы, гасли лампочки, переставало действовать кухонное оборудование. Заключённые обвиняли администрацию тюрьмы в умышленном отключении электроэнергии с целью получения дохода.

«Каждая камера должна собрать 100 фунтов, чтобы решить эту проблему», — требовали надзиратели. Когда заключённые уступали их требованиям и платили, электроэнергия появлялась снова.

В 5 часов вечера охранники проводили перекличку заключённых, а затем запирали двери камер. «Когда запрут камеры, — как-то прошептал мне сосед по нарам, — мы будем свободны». В первый же вечер моего пребывания в секторе 2 я понял, что он имел в виду. Когда двери заперлись, я увидел, как сокамерники вытаскивают из своих тайников мобильные телефоны и начинают звонить.