Заключённый с боевиками ИГИЛ - [16]

Абд аль-Бари был ростом не более метра пятидесяти, но, казалось, весил не менее ста двадцати килограмм. У него были холодные глаза, тёмные волосы и борода. Он очень хорошо говорил по-английски с приятным британским акцентом. Скоро я узнал о его прошлом. Он был контрабандистом и торговцем оружием, который вырос в Саудовской Аравии и закончил университет в Объединённом Королевстве. Его арестовали в Хартуме по подозрению в том, что он был главой банды контрабандистов оружия. Он гордился тем, что поставлял оружие боевикам ИГИЛ в Европе. Он покупал пулемёты за двести долларов в Южном Судане и перепродавал их в Великобритании за пять тысяч фунтов. Этот прибыльный бизнес привёл его к решению оставить свой успешный IT-бизнес в Великобритании и посвятить жизнь снабжению оружием боевиков ИГИЛ в Европе.

Сначала он был дружелюбен ко мне, спросил моё имя и поинтересовался обстоятельствами моего ареста. Однако его выражение лица, чрезмерное дружелюбие и манера вести разговор дали мне повод подозревать, что у него было что-то на уме.

Вскоре я узнал от другого сокамерника, что Абд аль-Бари специально попросил перевести его в мою камеру.

* * *

Утром 24 декабря я проснулся в 3 часа ночи от того, что моя рука лежит в луже воды, а одеяло и одежда полностью мокрые. Я знал, что в моей камере нет проточной воды, поэтому в какой-то момент ночью, должно быть, лопнула труба. Я огляделся и увидел, что пол половины камеры залит водой.

Я был настолько разочарован несбывшейся надеждой на скорое освобождение из тюрьмы, что теперь, когда мои ожидания были разбиты, а моя семья так далеко, я начал плакать и молча роптать на Господа.

Именно тогда, в миг, который я никогда не забуду, я ясно увидел лицо мальчика по имени Даньюма.

28 января 2015 года исламские радикалы совершили налёт на небольшую христианскую деревню Нанкво в раздираемой войной Северной Нигерии. Во время нападения в деревне был 13-летний Даньюма Шакара, обычный нигерийский мальчик. Он жил со своей матерью, вдовой, любил ловить рыбу и играть с друзьями.

Однако в 6 часов утра в среду жизнь Даньюмы изменилась навсегда. Он проснулся от звуков выстрелов, когда более тысячи вооружённых экстремистов, замаскированных под пастухов, при поддержке боевиков «Боко Харам» проникли в его деревню и начали поджигать дома и убивать христиан. Даньюма побежал изо всех ног, спасая свою жизнь, однако ему было не под силу скрыться от вооружённых мачете боевиков, которые, поймав мальчика, изрезали ему лицо, выкололи правый глаз, отрезали левую руку и гениталии.

В результате ужасающей жестокости двадцать три человека погибли и тридцать восемь получили ранения. Раны Даньюмы были настолько тяжелы, что жители деревни прошли мимо его изуродованного тела, предположив, что он мёртв. Они вырыли ему могилу. Однако благодаря Божьей милости и Его великому чуду, Даньюма выжил. Он пришёл в сознание и начал плакать и звать на помощь. Односельчане поспешили доставить его в ближайший город, находившийся примерно в двадцати пяти километрах от деревни, где ему оказали медицинскую помощь.

А три месяца спустя, искалеченный и ослепший, Даньюма не мог скрыть своей сияющей улыбки. Молодой христианин не питал ненависти к своим нападавшим. «Я прощаю их, — сказал он, — потому что они не знают, что делают».

Пережив несколько операций, проведённых при содействии «Голоса мучеников», Даньюма вернулся к матери. Однако теперь его жизнь совершенно иная, чем раньше. Из нижней части его живота выведен постоянный катетер, чтобы сливать мочу в пакет, который он носит с собой. Вместо того, чтобы умереть во время антихристианского нападения, Даньюма выжил, чтобы рассказывать другим об Иисусе. Его могила, как и могила его Спасителя, до сих пор пуста.

Стоя в своей затопленной камере, я видел Даньюму, а он улыбался. Таким был его дух. Я размышлял о том, какие зверства ему довелось испытать, и мне вдруг стало стыдно за жалобы, которые я скрывал глубоко в душе. Рано или поздно я вернусь домой и снова буду жить комфортной жизнью, а Даньюма, возможно, уже не сможет видеть до смерти и воскресения. С этого момента я начал каждый день молиться за Даньюму.

* * *

Мои сокамерники и я провели канун Рождества, убирая камеру и пытаясь высушить свои вещи. Я был рад тому, что эти занятия отвлекали меня и давали возможность думать о чём-то другом, кроме моей семьи, находящейся в Чехии и вместе встречающей Рождество — наиболее ожидаемый христианами день празднования и поклонения в году. Размышления о том, как моя семья празднует рождение Христа без меня, повергли меня в чувства беспомощности и одиночества. Это было первое Рождество в моей жизни, которое я встречал в разлуке с женой и детьми. Когда я убирал в камере, мне на ум приходили мелодии рождественских песен, которым отец научил меня, когда я был ещё маленьким мальчиком.

Эти мелодии воодушевили меня на некоторое время, но, когда они начали наводнять мой разум воспоминаниями о семье и доводить меня до слёз, я сметал их с ума, словно воду, наполняющую мою камеру.

11

Дома, в Чешской Республике, моя жена и дети столкнулись с тем фактом, что в моё отсутствие им придётся научиться управлять финансами нашей семьи. Однако теперь что-то более важное привлекло внимание Вавы. Сидя за обеденным столом и помогая матери заполнять квитанции, Вава открыла скайп-аккаунт на своём ноутбуке и увидела, что я в сети.