Заклятое место - [37]

– Суть причины? – насторожился майор.– Ведь он ваш зам, правая рука, интеллигентный человек, без пяти минут кандидат экономических наук, готовится к защите диссертации, а там и на докторскую степень замахнется. Мужик лобастый, как Сократ. Прекрасны перспективы, размах и вдруг хулиганство? Может, у него с психикой нелады, помешался на цифрах, перегрелся и завис, как компьютер?

– Причина банальная, Павел Иванович, – вздохнула президент. – Он приревновал меня. Три года назад от онкологического заболевания умерла его жена, а у сына и дочери свои семьи, да и живут в России, вот и скучно ему одному стало. Мужчине без женщины одиноко и неуютно. Но до сегодняшнего случая относился ко мне, как к президенту, а не к женщине. Не следовало нам вчера уединяться или все же следовало пригласить Рэма Анисимовича, он бы не отказался. Чувствовала, что этот поход в «Голубые грезы» добром не кончится, да и вам интуиция подсказала, когда вроде бы шутили, заменив грезы на слезы…

– Да, что-то вещее, похоже на мистику,– согласился он.– Напрашивается рифма «розы», но, увы, голубых роз вроде бы в природе не существует, а черного цвета селекционеры в Никитском ботаническом саду, что вблизи Ялты, вывели.

– Досадно, – посетовала Ника Сергеевна.– Теперь между мною и Тяглым образовалась трещина. Как только в коллективе появляются личные, сердечные, амурные отношения, так возникают сложности, конфликты, интриги, что деморализует коллектив.

– Ника, ты даже в грусти-печали, в расстроенных чувствах прекрасна и восхитительна, – польстил юрисконсульт. – Дай я тебя обниму, приласкаю и утешу, моя родная.

Он широко раскинул руки для объятий и Стужина не успела опомниться, как оказалась в стальном, но нежном обруче.

– Павел Иванович, уймитесь, сейчас же прекратите! Не забывайте, что вы на службе и обязаны вести себя прилично, – потребовала она, ощутив приятную слабость в подкосившихся ногах. – Умоляю вас, отпустите, вдруг кто-нибудь войдет и что о нас подумают?

И, действительно, встревоженная громким голосом президента, а более распираемая любопытством, Ласка живо проникла в тамбур и осторожно отворила вторую дверь. Опешила, увидев, что Лещук держит Нику в объятиях, пытаясь поцеловать в губы.

– Извините, я решила, что нужна помощь, – виноватым тоном произнесла секретарь-референт.

– Наташа, сколько тебе раз говорить, чтобы ты без приглашения не заходила в кабинет, – смущенно напомнила Стужина.

–Еще раз извините, я не знала, что у вас продолжение вчерашнего свидания, – промолвила Ласка, поспешно ретировалась и подумала: «Если они на работе себе такие нежности позволяют, то, трудно вообразить, что вытворяют, оставшись наедине. Эх, Ника Сергеевна, строгая и неприступная женщина. Перед такой сладкой отравой, как секс, самая никто не устоит. Толи еще будет? Дело у них идет к свадьбе».

Наташу так и подмывало с кем-нибудь поделиться впечатлениями от увиденной сцены, ибо она не умела хранить чужие тайны.

– Павел Иванович, вот видите, к чему привела ваша несдержанность, неспособность управлять своими эмоциями, – освободившись из пылких объятий, укорила она Лещука, когда они остались наедине.

– Не расстраивайтесь, мелкий конфуз и не более. Наташа – порядочная девушка и никому не расскажет.

– Эх, Павел Иванович, плохо вы знаете женщин, – усмехнулась Стужина, поправляя складки блузки. – Их хлебом не корми, а дай посудачить на интимные темы.

– Пустяки, поговорят и тут же забудут. А с Рэмом я разберусь, чтобы со своим суконным рылом не совался в калашный ряд.

– Прошу, умоляю, не делайте этого, не подливайте масло в огонь, – с испугом в глазах промолвила она.

– Безнаказанность порождает вседозволенность и рецидив, – достал он из архива памяти тезис следователя.

– Это недоразумение. Рэм Анисимович культурный и образованный человек и, возможно, на почве ревности сорвался. С ним это впервые, – вступилась Ника за вице-президента.

– Тоже мне Отелло? Пусть купит себе резиновую куклу и пудрит ей мозги. Этот факт грубости подчиненного оставлять без реагирования, спускать на тормозах не следует,– сурово изрек Лещук.– Я расцениваю подобное оскорбление, как личное и поэтому обязан постоять за поруганную честь женщины. Это дело офицерской чести. Прежде оскорбления, позор смывали кровью обидчика.

– Не надо, не надо, упаси Господь! – встрепенулась Ника Сергеевна.– Не хватало еще в нашем офисе разборок. Думаю, что Рэму Анисимовичу самому неловко, нечаянно вспылил и сорвался. Наверное, чувствует себя не в своей тарелке. Тоже не меньше огорчен, ведь обиды обладают свойством бумеранга, возвращаются и бьют по источнику.

– Мне не важно, в какой он находится тарелке или миске, плевать на его душевные терзания, но он нанес тебе обиду и должен публично извиниться, – твердо произнес юрисконсульт.– Это возвысит тебя в лице коллектива и покажет, кто здесь хозяин, кто правит бал. Авторитет надо лелеять, как цветок взращивать, поливать.

– Я не настаиваю, никаких публичных порок и экзекуций, не раздувайте из мухи слона,– заметила Стужина.– О, Господи, зачем я только вам, глупая, все рассказала, поддалась всплеску эмоций. Но вы на меня действуете магически, словно гипноз и я не смогла ничего утаить.