Закат и падение Римской империи. Том 7 - [18]
На втором году царствования Михаила, в то время как для него служили резиденцией дворец и сады Нимфея подле Смирны пришло в ночную пору первое известие об удивительном событии, о котором ему сообщила его сестра Евлогия осторожно его разбудив. Вестник был человек никому не известный или незнатный; он не привез никаких писем от победоносного Цезаря, а после поражения Ватацеса и после недавней неудачи, постигшей самого Палеолога, трудно было поверить, чтоб столицей мог овладеть врасплох отряд из восьмисот солдат. Подозрительного посланца задержали, объявив ему, что, если сообщенное им известие окажется вымышленным, он будет наказан смертью, а если оно окажется верным, он получит щедрую награду; двор колебался в течение нескольких часов между надеждой и страхом, пока не прибыли от Алексея посланцы, которые подтвердили известие и привезли с собой победные трофеи — меч и скипетр, полусапожки и шапку, брошенные узурпатором Балдуином во время торопливого бегства. Немедленно были созваны епископы, сенаторы и представители знати, и никогда еще никакое известие не было принято с более искренней и всеобщей радостью. В тщательно обдуманной речи новый константинопольский монарх выразил свою радость по случаю счастья, выпавшего на его долю и на долю всей нации. "Было время, — сказал он, — давно прошедшее время, когда Римская империя простиралась от Адриатического моря до берегов Тигра и до границ Эфиопии. После утраты провинций в то бедственное время даже нашу столицу вырвали из наших рук западные варвары. После того как счастье нам совершенно изменило, оно снова возвратилось к нам; но это было счастье беглецов и изгнанников, и когда нас спрашивали, где находится отечество римлян, мы, краснея, указывали на страны этого мира и на небесные пространства. Теперь божеское Провидение возвратило нам город Константина — этот священный центр религии и империи; наше мужество и наша предприимчивость могут сделать из этого важного приобретения залог и предвестие будущих побед". Нетерпение монарха и народа было так сильно, что Михаил совершил свой торжественный въезд в Константинополь через двадцать дней после изгнания латинов. Перед ним растворились Золотые ворота; благочестивый завоеватель сошел с коня, и перед ним несли чудотворную икону Марии Путеводительницы, будто Святая Дева сама вела его в храм своего Сына — в Софийский собор. Но когда стихли первые порывы благочестия и гордости, он с горестью заметил, что его столица была безлюдна и в развалинах. Дворец был в копоти и в грязи, и повсюду были видны следы грубой невоздержанности франков; целые улицы были уничтожены огнем или обратились в развалины от ветхости построек; и со священных, и с несвященных зданий были сняты все украшения, и, как будто предчувствовавшие свое скорое изгнание из Константинополя, латины ограничивали свою предприимчивость тем, что все грабили и разоряли. Торговля прекратилась под гнетом анархии и материальных лишений, а народонаселение уменьшилось вместе с обеднением города. Греческий монарх прежде всего позаботился о возвращении знатным семействам дворцов, составлявших собственность их предков, а когда-то принадлежавшие этим предкам дома или земли из-под домов были возвращены тем семьям, которые могли предъявить законные доказательства своих наследственных прав. Но старинные роды большей частью пресеклись или вымерли, и оставшаяся без владельцев собственность перешла в руки монарха. Чтоб снова населить Константинополь, Михаил стал привлекать туда своими щедрыми пособиями провинциальных жителей, и храбрые добровольцы переселились в столицу, которая была им обязана своим освобождением. Французские бароны и знатные французские семьи удалились вместе со своим императором; но терпеливая толпа незнатных латинов привязалась к стране и была равнодушна к перемене властителей. Вместо того чтоб выгонять пизанцев, венецианцев и генуэзцев из их факторий, благоразумный завоеватель принял от них верноподданическую присягу, стал поощрять их предприимчивость, подтвердил их привилегии и дозволил им жить под юрисдикцией их собственных должностных лиц. Пизанцы и венецианцы остались на жительство в тех же городских кварталах, где прежде жили; но генуэзцы приобрели своими заслугами право на признательность греков и вместе с тем возбуждали в них своим могуществом зависть. Их независимая колония была первоначально поселена в приморском порте Гераклее, во Фракии. Их скоро отозвали оттуда и предоставили им в исключительное владение предместье Галату; это был выгодный пост, на котором оживилась их торговля и с которого они стали оскорблять величие Византийской империи.
Взятие Константинополя было отпраздновано как начало новой эры для империи; завоеватель по праву сильного один повторил в Софийском соборе обряд своего коронования, а титул и высокое положение его питомца и законного государя Иоанна Ласкариса были мало помалу преданы забвению. Но права царственного юноши еще были живы в памяти народа и он уже приближался к той поре возмужалости, когда пробуждается честолюбие. Палеолог побоялся или посовестился марать свои руки в крови невинного юноши; но тревожное положение узурпатора и родственника побудило его обеспечить за собою престол посредством одного из тех недоконченных преступлений, с которыми так освоились новейшие греки. Потеря зрения делала нового принца неспособным к какой-либо деятельности; но вместо того чтоб безжалостно выколоть ему глаза, у него уничтожили зрительный нерв ослепительным блеском докрасна раскаленного металла, и Иоанн Ласкарис был отправлен в один из отдаленных замков, где провел много лет в одиночестве и в забвении. Такое хладнокровное и обдуманное преступление, по-видимому, несовместимо с раскаянием; но если бы Михаил и мог расчитывать на небесное милосердие, он не был недоступен для упреков и для мщения со стороны тех, кто был возмущен его жесткосердием, и, запуганный его жестокостью, раболепный двор или одобрял его поступок, или хранил молчание; но духовенство имело право говорить от имени их общего невидимого властителя, а во главе его святых легионов стоял прелат, который по своему характеру был недоступен ни для каких соблазнов, внушаемых надеждой или страхом. После непродолжительного отречения от своего звания Арсений согласился снова вступить на духовный константинопольский престол и руководить восстановлением церкви. Хитрость Палеолога долго вводила в заблуждение благочестивую наивность прелата, который надеялся, что своей терпеливостью и покорностью смягчит узурпатора и оградит личную безопасность юного принца. Когда Арсений узнал, как бесчеловечно поступили с этим принцем, он обнажил духовный меч и на этот раз суеверие стало на стороне человеколюбия и справедливости. На собрании епископов, воодушевившихся его примером и рвением, Патриарх отлучил императора от церкви, хотя из предосторожности не переставал произносить имя Михаила в публичных молитвах. Восточные епископы не усвоили опасных принципов древнего Рима и не подкрепляли своих духовных кар низложением монархов и освобождением народов от верноподданической присяги. Но тот христианин, который был отлучен от Бога и от церкви, делался предметом общего отвращения, а среди буйного и фанатического столичного населения это отвращение могло вызвать покушение на жизнь императора или могло возбудить народное восстание. Палеолог понял опасность своего положения, сознался в своей вине и стал молить своего судью о помиловании; но что было сделано, было непоправимо; плодами преступления император уже воспользовался, а самая строгая эпитимия, о наложении которой он молил Патриарха, могла бы возвысить преступника до репутации святого. Неумолимый Патриарх не указал никаких средств для искупления и не дал никакой надежды на помилование, а только объявил, что за такое великое преступление велико должно быть и наказание. "Не полагаете ли вы, — сказал Михаил, — что я должен отречься от престола?" При этих словах он подал Патриарху свой императорский меч как будто с готовностью отказаться от него. Арсений торопливо протянул руку к этому символу верховной власти, но, когда он заметил, что император вовсе не расположен купить свое помилование такой дорогой ценой, он с негодованием удалился в свою келью, оставив перед дверью преклонившего колена и проливавшего слезы императора.
Первый том получившего всемирную известность труда английского историка XVIII века посвящен периоду римской истории от века Антонинов до объединения Константином Великим империи. В нем описывается не только жизнь и деятельность императоров Марка Аврелия, Каракаллы, Элиогабала; автор рисует масштабные картины повседневной жизни и нравов германцев, персов, италийцев. Особое место уделено «солдатским императорам», началу набегов германских племен и анализу краха некогда могучей державы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«История упадка и крушения Римской империи» Э. Гиббона — самая знаменитая книга по истории позднего Рима. Она до сих пор не утратила ценности серьезного и исчерпывающего исторического труда, ее отличают тонкий анализ, живые и образные портреты, замечательный литературный язык.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Во втором томе своего монументального труда Э. Гиббон обращается к бурной истории Римской империи первой половины IV в. Автор блистательно описывает эволюцию христианства, отношение к нему римского государства, реформы, произведенные императорами, и, наконец, триумф новой религии. Под пером историка оживают характеры Константина Великого, его сыновей, молодого Юлиана Отступника, Ария, Афанасия Александрийского — людей, определивших лицо этого непростого периода римской истории.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.