Закат человечества - [36]

Присев у носилок и загнав тесак обратно в ножны, чеченец осмотрел застывший медицинский гель на ране Деда и обнаружил свежую кровь. А сверившись с показателями интерфейса лишь убедился в своей правоте:

Подтекает, нужно идти. Пульс учащается и кожа бледная, прогноз неблагоприятный.

Воспользовавшись собственными запасами медицинского геля, старатель обновил повязку напарника, в то время как Борода, спускаясь с насыпи под шуршание скатывающихся камней, спросил:

Сменить?

Волк качнул головой:

Нет. Пока понесу. — и обращаясь к продолжающему валятся в пыли парню попросил. — Вставай. Нам нужно идти.

После освобождения от пут, расторопней парень не стал, но Волк знал, что у Деда есть время и сдерживался чтобы не ударить земляка. Не отвесить подзатыльника или болезненную плюху ради ускорения. Он считал, что бить безоружного это всё равно что наносить самому себе оскорбление, Волк был воином, возможно убийцей, но точно никогда не был извергом.

Борода в таких вопросах был стеснён гораздо меньше.

Спустившись с насыпи и поравнявшись с парнем, он глухо прорычал, игнорируя беззвучное общение через интерфейс:

— Ещё раз завоешь или вызовешь заминку, не поленюсь и снова привяжу. Понял меня?

Парень опустил голову и кивнул, заставив рыжего фыркнуть и потеряв к объекту своего раздражения всякий интерес повернуться спиной. Это стало его ошибкой.

Зажатый в руке молодого кавказца камень едва не пробил рыжебородому старателю череп.

Всё произошло настолько быстро, что тёртые жизнью, опытные мужики, дружно прощёлкали клювами. Слишком правдоподобно пленник играл слабого и ни на что не способного человека. Слишком доверился Волк своей совести, забывая, что мёртвый город не терпит слабостей. Слишком уверился в своей силе рыжий, не беря в расчёт хрупкость человеческой жизни.

Бороду спас энергетический щит. Знай о нём кавказец, ударил бы иначе, вошёл на ту дистанцию, где щит уже не работает и непременно бы проломил старателю висок. Но он не знал.

Голубая вспышка стала ответом на хлёсткий удар. В ворохе искр камень был выбит из худощавой руки и заставил рыжего старателя, ещё непонимающего что именно произошло, броситься в сторону. А пленник тем временем, рванулся в противоположную, прочь от своих пленителей и их оружия.

Волк в момент нападения уже взялся за концы волокуши со своей стороны, но реакцией обладал отличной и поэтому за считанные секунды его «сокол» оказался в руках.

Оружие выплюнуло из себя стержень спустя пару мгновений, и вострая смерть улетела по направлению к распластанному в прыжке беглецу. Парень намеревался спрыгнуть с перрона и скрыться за завалами, но, на его беду, стрелял по нему бывший штурмовой пехотинец и по совместительству снайпер.

Кровь брызнула на камни и словно отдавая ей дань в воздухе повис тоненький вопль. Стержень прошёл навылет, пробил бок и заставил парня кувыркнуться по приземлении, скатываясь по каменистому склону и исчезая из вида.

Волк сглотнул ком неожиданно образовавшийся в горле. Стреляя, он метил по ногам, но вышло как вышло и само то, что он попал из неавтоматического оружия по такой сложной цели было хорошим результатом, вот только этот «результат» старателя не обрадовал.

Впервые за долгое время он жалел об убийстве. А то, что это было именно убийство, не подлежало сомнению. После такой раны и последующим за ним падением на обломки, долго не живут.

— Я займусь!

Борода не понял замешательства Волка и продолжал реагировать как подобает. Пробежал мимо и прыгнул, перелетев с перрона прямо на склон завала, что скрывал под собой парамагнитные рельсы.

Тяжёлый и обременённый своей экипировкой, он не был таким легконогим как беглец и именно поэтому ему потребовалось время чтобы взобраться на вершину, а затем скрыться по другую её сторону.

Волк тряхнул головой и приказав себе не терять самообладания, пошёл вдоль перрона лицом к рельсам, стремясь прикрыть подходы к месту, где скрылся рыжий.

Где-то в темноте, за камнями и мусором знакомо щёлкнуло, и беглец выпал из общего интерфейса.

Рыжий в отличии от Волка рассусоливать не стал.

Через минуту, забираясь обратно на перрон и скалясь во все тридцать два зуба, он хлопнул Волка по плечу со смехом сказав:

— Красавчик! Не стрелок, а настоящая молния. А я едва по башке не выхватил скудоумный, так усердно пуха накидывал, что чуть не поплатился. Здесь теперь кровью пахнет, нужно валить.

Волк хотел было отправить сообщение, что кровью и без того пахло от Деда, но осёкся. На душе поселилось странное, паскудное чувство. Больше всего на свете он сейчас желал оказаться в своём жилище и обратиться мыслями к богу.

Для Бороды убийство стало обыденностью, обычным делом. Он относился к нему как относится человек к залетевшему в окно оводу. И самое страшное заключалось для Волка в том, что он и сам отчасти был таким же. Убивал, потому что промедление было смерти подобно и ни капли не жалел о содеянном. Но столкновение с реальностью в которой для его жизни не было непосредственной угрозы, повергало его в шок.

От перекошенной створки до общины Деда тащили целый час. И каждую минуту Волк пытался отбросить лишние мысли и следить за обстановкой. Само по себе это предприятие, тащить раненного по тоннелям, было очень рисковой задачей, но за напарником словно ангел хранитель приглядывал.