Загубленная любовь - [68]

Р. Д. Лэйнг: А что твой отец говорил тебе о твоей матери?

Джилли О'Салливан: Он говорил, что она опять напилась, и отпускал уничижительные реплики в её адрес. И это мне тоже не нравилось. Я очень не любила ни когда мама оскорбляла отца, ни когда отец унижал маму.

Р. ДЛэйнг: Тебе не нравилось, что между твоими родителями всё время росло и крепло чувство дисгармонии?

Джилли О'Салливан: Когда я оставалась с матерью, мне хотелось быть с папой, и когда оставалась с отцом — хотелось к маме; а когда я оказывалась с ними обоими, мне не хотелось видеть вообще никого из них. Они никогда по-настоящему не любили меня. [Долгая пауза] После смерти Синке я почувствовала, что вместе с ним умерла какая-то часть меня. Пока Синке был жив, я чувствовала себя цельной, мне было хорошо. Мы могли поговорить — не обо всём, но очень о многом. Почти всё время говорили о революции. Много обсуждали стратегию и тактику. А вот о чём не говорили никогда, так это друг о друге. Когда мы физически были рядом, у нас настроение совпадало — один в один. Не всегда рядом с Синке было невероятно хорошо, но мы пребывали в гармонии друг с другом. Пока я была с ним, я никогда не ощущала необходимости спрашивать «а ты меня любишь?». Просто он мог сказать одно, а буквально в следующий момент — совершенно противоположное, и я от этого ужасно расстраивалась и уже не чувствовала гармонии между нами.

Аферист, который завёл весь мир

В шестидесятые, особенно в их начале, круг андеграунда был очень узок. Достаточно быстро все становились знакомы друг с другом. Один человек вёл к другому — впрочем, бывали и случайные встречи. Спустя всего два месяца после рождения Ллойда за выпивкой в Кенсингтон Парк Отеле я разговорилась с ребятами, которые заправляли первым крупным каналом контрабанды травки в Европу. Номер один в этих операциях я буду называть Марко Поло — сейчас он живет в Соединённых Штатах, но мы поддерживаем контакт. Последний раз мы с Марко виделись полтора года назад в Калифорнии. В начале шестидесятых Марко развозил наркоту по Европе под обшивкой разных машин, в середине шестидесятых пользовался яхтами; у него была крупнейшая оперативная база на Среднем Востоке, пока в Лондоне не сунули за решётку его «лейтенантов». После этого по травке «нумеро уно» стал Томми Грэхем. Когда Грэхема и моего бывшего соседа по квартире Мэтта Брэдли загребли в Лоррахе[177], Говард Маркс использовал открывшуюся при этом возможность обскакать в организации многих, в том числе Чарли Рэдклиффа[178]. Доставка груза наркоты у Грэхема обычно проходила самолётами, под прикрытием пакистанских дипломатов, а потом травку развозили машинами по всей Европе.

Именно через Марко Поло и крупного европейского наркобизнеса я и познакомилась с Джордано — в Испании, в 1964 году. Одни и те же люди всплывали всюду, и неважно было, где вы встречались — в Лондоне, Париже, Индии или на Ибице — они всегда были там с тобой. Майкл Холлингсхед[179] был одним из таких людей, он отпечатался в умах благодаря своей смелости — он даже назвал свою автобиографию «Человек, который завёл весь мир». Те, кто создал контркультуру, вышли из движения битников, и им пришлось научились драться, чтобы выжить среди крысиной расы, что противостояла им в конце пятидесятых — начале шестидесятых годов. Эти бопперы[180] творили такое, что и не снилось последовавшим за ними нарко-импрессарио. Они изобретали способы мошенничества, позже взятые на вооружение такими людьми, как Говард Маркс. Достаточно привести в пример дельце Маркса с аппаратурой для рок-групп — когда наркотики прятались в усилителях и таким образом развозились по всему миру. Эта идея была не новой — за несколько лет до Маркса это проворачивал один из «лейтенантов» Марко Поло, который ещё и немного занимался искусством — прятал наркоту в скульптурах из стекловолокна. Эти скульптуры рассылались в разные страны, якобы отправлялись на выставки, а на самом деле на месте получения их разламывали сразу после того, как они спокойно проходили досмотр, и можно было беспрепятственно извлечь оттуда марихуану. Эти люди ценили незаметность и анонимность, поэтому я не стану называть имён — ни тех, кто ещё жив, ни тех, кто сознательно выбрал известность. Их мошенничества известны далеко не так широко, как деятельность Говарда Маркса — именно потому, что они действовали гораздо успешнее. Широкое освещение в прессе операции с наркотиками среди дилеров, как правило, расценивается как провал этой операции.

Говард Маркс — отличный рассказчик и очень приятная компания, но он не является (в моих глазах) хорошим наркодельцом, потому что ему нравится быть на виду. Маркс умён, с ним интересно, но его чрезмерная страсть к шумихе делает его совершенно непригодным на роль «серого кардинала», стоящего за безвредной, но тем не менее нелегальной деятельностью. Томми Грэхем — резкая противоположность Марксу, и именно он целиком соответствует моему представлению об идеальном наркодилере. После того, как власти сгребли Грэхема как основного игрока в этой команде, он просто организовал ложное опознание и продолжал вести дела как ни в чём ни бывало. Равняйтесь на Томми! Когда Говард Маркс этак смущённо организовал своё исчезновение, все закончилось его фотографией на первых страницах всех британских бульварных газет рядом с предположением, что он работал на британскую разведку и, возможно, был похищен мафией. Говард мог выйти под залог и уклониться от появления перед судом, но когда он предпринял самовольную поездку, его основным соображением было убедиться, что его отсутствие лишь привлечёт к нему дополнительное внимание. Маркс любит мелодраму. Он хочет быть рок-звездой — и он заслуживает этого.