Заградотряд Его Величества. "Развалинами Лондона удовлетворен!" - [52]

Сказал и спохватился. Красная Гвардия являлась для всей армии не только примером для подражания, но и объектом негласного состязания. Такого состязания, в коем никто и никогда не признается, но которое существует, ширится и процветает. Теперь Фёдора Саввича на месте не удержать.

- Вы, Матвей Дмитриевич, не преувеличивайте. Во-первых, я вовсе не старший командир, а во-вторых, от всего Бобруйского полка осталось тридцать четыре человека, так что с командованием справится простой сержант. А если тот сержант с княжеским титулом, то тем более.

- Причём здесь титул? - обиделся Черкасский. - Его Императорское Величество Павел Петрович всегда говорит, что происхождение лишь обязывает служить, но не даёт в службе никаких преимуществ. Ваши намёки на моё привилегированное положение оскорбительны, Фёдор Саввич. Я обучался в Рязанском егерском училище на общих основаниях, следуя велению души, и моя семья не позволяла себе вмешиваться ни в сам процесс обучения, ни в распределение в полк после него.

- Не хотел вас обидеть, Матвей Дмитриевич, - заметил Самохин, но увидев, что князь продолжает обижаться, добавил в голос тёплые интонации. - Твою мать, Матвей... прекращай мне тут рожи корчить, и без этого тошно!

- Так я же для пользы дела возражаю, - пошёл на попятную Черкасский. - Вы, Фёдор Саввич, с больной ногой можете не в полной мере... ну и прочее. Там же будут нужны быстрота и натиск, а у вас...

- Не больная, а раненая, - лейтенант не любил, когда ему указывали на полученное в прошлой войне ранение, лишь стараниями хирургов не приведшее к увечью. - Но ход ваших мыслей мне понятен. Только вот с казаками всё же придётся поделиться малой толикой славы. Мы в армии, а не в партизанском отряде.

Урядник вздохнул. Войну он начинал как раз в партизанах под началом самого Михаила Касьяновича Нечихаева, и не видел в этот никакого умаления достоинства. Наоборот, действия в тылу врага приносили неплохую прибыль, что полностью соответствовало представлениям Василия Прокопьевича о настоящей войне. Меньше рубля в день настоящему русскому патриоту зарабатывать неприлично, а капитан Нечихаев позволял доводить степень любви к Родине до трёшницы. Славное было времечко!

- Я готов, Фёдор Саввич! - в глазах урядника так и светилась жажда подвига. - Возьму половину своих, и как...

- Харя не треснет? - мрачности князя Черкасского смог бы позавидовать любой гробовщик. - И вообще это моя идея.

- Я разве возражаю? - вскинулся Василь Прокопьич. - Пойдём вдвоём. Возьмём два отделения егерей, да моих казаков десятка два. Этого хватит?

- Думаю, что хватит, - сказал Самохин, пресекая дальнейшее обсуждение. - Так и решим. Матвей Дмитриевич, вы пойдёте старшим.

- Есть, ваше благородие!

- И постарайтесь без потерь, князь.

- Сделаем, Фёдор Саввич, - Черкасский стал предельно серьёзен. - Или не сделаем, но не посрамим...

- Только попробуй сдохнуть, - пообещал лейтенант.

- Какая пошлость!

- Знаю, князь. И, тем не менее, потрудитесь вернуться живым и невредимым. Вас это тоже касается, Василь Прокопьич.

- Нас?

- Тебя, чёрт возьми, тебя...

Профессор Аткинсон всю свою сознательную жизнь искренне ненавидел людей в военной форме. Это чувство появилось в самом раннем детстве, когда маленького Бенджамина напугал пьяный солдат, и укрепилось значительно позже, после дуэли с отставным майором, из которой молодой учёный совершенно случайно вышел победителем. В принципе, этот поединок и определил дальнейшее научное творчество будущего профессора - ему так понравилось стрелять из пистолета... И тут уж сам Бог велел заняться артиллерией, дабы одним выстрелом уничтожить максимально возможное количество ненавистных военных.

Но вот полковника Уотсона он был готов стереть в порошок собственными руками не прибегая к оружию:

- Вы понимаете, полковник, что ваши солдаты поставили под угрозу безопасность моих батарей? Я буду жаловаться Его Высочеству принцу-регенту! Вы слышите меня, мистер Уотсон?

Полковник Уотсон профессора слышал и очень жалел, что не может прихлопнуть надоедливого человека как муху. Ну про какую безопасность он говорит? Бред, право слово! И принц-регент вряд ли будет заниматься разбирательством в деле о забитых солдатами лошадях. Ведь что такое лошадь? Это не только тягловая скотина для перевозки артиллерийских орудий, но и внушительное количество вполне съедобного мяса. Особенно хороша конская печёнка - после окончания действия эликсира храбрости у солдат просыпается чудовищный аппетит, и пока они не насытятся хоть чем-нибудь питательным, повторную порцию давать смертельно опасно. А печень, как известно, помогает быстро восстановить силы.

- Да, мистер Аткинсон. я всё понимаю, и виновные в забое ваших лошадей будут непременно наказаны.

- Вы их повесите? Хотелось бы поприсутствовать.

- Я их пошлю в атаку на русские позиции.

- Да, но...

- И они умрут с пользой. Или вы, любезный мистер Аткинсон, тайный католик, если допускаете бесполезное уничтожение подданных Его Величества? Вы читали в газетах речь лорда Персиваля? Даже смерть должна приносить пользу Соединённому Королевству.

Красноречие полковника Уотсона объяснялась простой причиной - его полк не выполнил приказ и не прорвал русскую оборону, а профессор Аткинсон как нельзя лучше подходил на роль козла отпущения. Всегда можно сказать, что именно вынужденная помощь секретным артиллеристам отвлекла основные силы от выполнения поставленной задачи. Да так оно и есть на самом деле, чёрт побери! Разве профессор не обещал, что после работы его гаубиц от русских земляных укреплений ничего не останется? Обещал, но обманул!