Заговор - [110]

– Людмила… – прошептала Сара. – Давай, сейчас самый лучший момент…

Сосредоточив внимание на белокурой женщине, она увидела, как та сунула руку под рясу.

– Да… – прошептала Сара. – Сделай это… я тебя прикрою. Сверши справедливость ради нас всех…

Стоя на балконе, новый папа поднял вверх руки, призывая к тишине. Он собирался произнести свои первые слова в новом качестве. И вот, когда крики толпы стали постепенно стихать, блондинка вышла из своего укрытия и попыталась подойти к папе.

Не отрываясь от линзы прицела, Сара затаила дыхание, но вдруг две руки схватили женщину и потащили назад. Сара видела, что она протестует и что даже папа повернул к ней голову. Но женщина исчезла, как казалось, силой уведенная от верховного понтифика.

– Нет, нет! – повторяла Сара. – Только не это!

Понтифик выглядел недовольным, что его побеспокоили.

«Так! Кажется, на балконе сейчас что-то произошло, – объяснил журналист взволнованным голосом. – Особа, пытавшаяся приблизиться к новому понтифику, была уведена. Надеюсь, не произошло ничего серьезного и ситуация под контролем… да, кажется, так и есть. Наконец-то папа сможет обратиться к народу».

– Мне даже… не пришлось… вмешиваться. Она не сумела убить папу…

Это прохрипел убийца, и Сара поняла, что звук ее наушников был таким громким, что он все слышал.

Она была сильно потрясена, но еще сильнее была ее безумная ярость. Нет, они не могут победить и в этот раз. После всех усилий Катрины, Ады и Людмилы разбудить мир! Это было немыслимо.

– Теперь вы понимаете… инспектор… почему правят мужчины… потому что женщины проваливают любое важное дело… за которое берутся…

Сара хотела отнестись к его словам с презрением, но не могла сдержать взрыв клокотавшей в ней злости. Это было слишком. Она держалась, пока надеялась, что Людмила совершит третье разоблачение. Она сохраняла хладнокровие и профессионализм, потому что верила: ее расследование приведет к торжеству справедливости.

– Слишком поздно… инспектор… вы проиграли… а мы выиграли. Сама природа возвращает ваш пол на то место, которое он должен занимать…

Яд слов убийцы разливался по сознанию Сары. Этот яд разъедал барьеры разума, оттесняя куда-то далеко голос профессионала-полицейского, оставляя звучать только голос гнева, не перестававший нарастать в ней с самого начала расследования этого дела. Скоро она стала просто женщиной, ненавидящей всех этих мужчин в сутанах, проповедующих добро и любовь, при этом официально отталкивая половину человечества. В ее голове звучали все эти службы, в которых осуждалось грехопадение Евы, вдалбливавшееся в голову всем, в том числе детям, и указательный палец медленно лег на спусковой крючок винтовки.

Прижав приклад к плечу, она нагнула голову, прильнула глазом к оптическому прицелу, приняла устойчивую позу, раздвинув ноги. В ее власти положить конец, пусть временно, нескончаемой давящей власти церкви на женщин. У нее есть возможность выполнить задачу, которую Людмила, похоже, не сумеет довести до конца: устранить папу, который еще больше ухудшит положение женщин. Впрочем, больше чем просто возможность – ответственность. От имени всех женщин. Пожертвовать своей жизнью?

У нее пересохло в горле, она представила себе Кристофера, и то, в чем она до сих пор не решалась признаться даже самой себе, предстало жестокой правдой: он понял, что жизнь с нею никогда не будет совместима с безопасностью и покоем, которые он хотел дать Симону.

На глаза набежали слезы, которые она с яростью смахнула. Сара вела страшную борьбу против сомнения.

Она задержала дыхание. Указательный палец дрогнул на спусковом крючке.

Глава 56

Даже до дома долетел вопль ужаса, раздавшийся, когда голова папы разлетелась на куски.

Перед базиликой Святого Петра началась паника. Из толпы, собравшейся на большой площади, звучали крики. Человеческое море качнулось в паническом движении, разрываемом оглушительными молниями страха. Сотня сотрудников службы безопасности была буквально затоплена потоком перепуганных женщин, мужчин и детей, пытающихся любым способом удрать с площади. Крики радости превратились в испуганный рев.

Стоявшие на балконе церковники, окружавшие нового понтифика, окаменели от страха. У их ног лежал с разорванным на куски черепом труп того, кого они только что интронизировали. Сутаны и лица у них были забрызганы кровью. Некоторые пребывали в таком ступоре, что телохранителям пришлось силой тащить их в безопасное место.

В комнате перед балконом не понимали, что произошло. Никто не мог поверить, что папу убили. Тем более что никто не слышал выстрела. Но при виде приведенных с балкона заляпанных кровью двух мужчин, всех присутствующих охватила паника. Одни сотрудники ватиканской службы безопасности кричали, чтобы все отошли, другие связывались со своими коллегами на площади, призывая локализовать позицию снайпера.

– Я же вам говорила! – завопила вдруг какая-то женщина. Это была София, которая во время общего замешательства сумела ускользнуть от своих стражей. – Я же говорила, что видела отблеск оптического прицела, а вы не дали мне вмешаться! Это вы его убили! Вы его убили!