Загон Скота - [32]
Только мы задремали, снаружи появились чьи-то фары. Хлопнула дверца, в трейлер постучали.
– Не заперто, – отозвался я, продирая глаза. Дверь открылась и вошел мистер Холл – снова в мясницком халате. Под первым же его шагом все сооружение крякнуло и просело.
– Можете строить загоны? – спросил он.
– Ну… да. Загоны? Какие еще загоны? – ответил я.
Тэм и Ричи барахтались на своих койках, пытаясь сесть.
– Нам на комбинате нужны загоны, – сказал мистер Холл.
– На каком комбинате?
– На нашем, – ответил он. – Расфасовка мяса, пироги и сардельки. Еще у нас есть школьные обеды.
Я еще не проснулся, а большую часть кислорода в трейлере сожрала газовая горелка. В голове ничего не откладывалось.
– У вас есть школьные обеды? – повторил я.
Он повысил голос:
– Да! И я спрашиваю еще раз: вы можете строить загоны?
Тэм и Ричи по обыкновению издали молчание, поэтому я решил все за них.
– Ну… да, наверное.
– Это хорошо, – сказал он уже спокойнее. На мгновение примолк, оглядел весь трейлер и заговорил снова: – А ту ограду вы нормально закончили, да, парни?
И при этом улыбнулся. Делать это он, совершенно очевидно, не привык: в углах рта у него прорезались напряженные морщины.
– Осталось еще на пару часов утром, – ответил я.
Улыбка исчезла.
– Это как?
– Ну, просто осталось еще кое-что сделать, – пояснил я.
– Все должно было быть готово к понедельнику. – Мистер Холл снова повышал голос.
– Да, ну вот мы утром и закончим.
– Я сказал, к понедельнику, а не в понедельник! Я хочу завтра запустить туда скот! – пока он выговаривал последнюю фразу, лицо его побагровело, а глаза вспыхнули. Я никогда раньше не видел, чтобы люди так быстро выходили из себя.
– Обещаю вам, первым делом… – начал было я, но тщетно.
– ВЫ СКАЗАЛИ, ЧТО МОЖЕТЕ К ПОНЕДЕЛЬНИКУ! ВЫ МНЕ ТАК СКАЗАЛИ! НУ ВСЕ, С МЕНЯ ХВАТИТ! – проревел он и с грохотом выскочил за дверь.
Я кинулся было вдогонку, но не успел натянуть сапоги.
– Мистер Холл! – крикнул я из двери, но было уже слишком поздно: он уехал.
– Ёбентать-мать, – произнес Тэм; слов, очевидно, ему не хватало.
– Ты не спросил у него про деньги, – сказал Ричи.
– Ты тоже, – ответил я. – Что будем делать?
– Фиг знает.
Судя по всему, дела обстояли так, что с мистером Холлом мы прокололись, и я отправился к телефону звонить Дональду, чтобы срочно присылал денег. Трубку никто не снял, пришлось оставить сообщение. Когда я вернулся в трейлер, Тэм и Ричи посмотрели на меня с надеждой – будто звонок Дональду мог решить сразу все проблемы. Но я лишь покачал головой, и беседа свернула на домыслы про мистера Холла.
– Он, наверно, сегодня работал, – высказал предположение Тэм. – Потому и приехал в халате.
– Да, – ответил я. – Но на комбинате, а не в лавке.
– Он еще до нас был не в духе, – сказал Ричи.
С этим мы все согласились.
– Надо было ему выходной взять, – заметил Тэм.
– А что это за дела с загонами? – продолжал Ричи.
Очевидно, мистер Холл заехал, потому что задумал для нас еще один проект, но в припадке ярости совершенно о нем забыл. Строительство загонов – далеко не возведение оград, и нам такая перемена нравилась. Однако теперь, похоже, возможность мы упустили. Интересно, почему они сами себе загоны построить не могут?
– Это ж на улице работать надо, правильно? – попробовал объяснить Тэм.
– И? – спросил я.
– Англичане на улице работать не любят, да?
– Так я ж целый день на улице, – возразил я. – А я англичанин.
Тэм посмотрел на меня.
– Я знаю, – сказал он. – Но ты же с нами, правда?
На следующий день, после жуткой ночи Тэм решительно отказался приближаться к ограде мистера Холла. Я указал ему, что выбора у нас, на самом деле, нет – только закончить работу. Или нам точно не заплатят. Но Тэм был непреклонен.
– Смысла нет, – сказал он. – Мы его больше не увидим.
Наконец, он согласился один поработать на горке, а мы с Ричи поехали кончать с мистером Холлом. Когда соглашение было достигнуто, Тэм еще лежал в постели, но заверил нас, что встанет очень скоро и доберется до горки сам. Я не хотел больше тратить время на разговоры, и мы оставили Тэма в покое.
Заканчивать ограду – всегда дольше, чем рассчитываешь, и только в двенадцатом часу мы остались довольны своей работой. Если б ко всему не липла грязь, мы были бы просто счастливы, как ловко у нас все получилось. Скота мистера Холла пока и близко не стояло – может, у него планы изменились. Заехав во двор фермы, мы рассчитывали застать Тэма еще в койке, но его было не видать. Ричи кивнул на горку:
– Он там работает, – сказал он.
Я надеялся, что так и есть.
Тэм должен был вкапывать натяжные столбы на следующем участке круговой ограды, и приехав к подножью, мы и впрямь обнаружили один новый столб. Тэма же и след простыл. Я поручил Ричи устанавливать следующий, а сам пошел вдоль ограды. По пути земля горбилась, и только взобравшись на пологий отрог склона, я увидел тревожную картину. Со стамеской в кулаке, на четвереньках Тэм подкрадывался к пасущимся овцам. Овцы, по большей части, сгрудились в стороне – как это им свойственно, подальше от людей. Но одна увлеклась каким-то клочком травы и на миг забыла о личной безопасности. Я еще был далеко, и ни Тэм, ни овца моего присутствия не ощутили. А потому я стоял и наблюдал. Тэм медленно придвигался к овце, занеся стамеску, точно кинжал. До скотины оставалось несколько ярдов. И тут он внезапно прыгнул.
«– Хотя вот еще что, – сказал он, пошелестев бумажками в папке. – Я тут просматривал ваш ежедневный пробег за декабрь. Судя по этим записям, в среду, четвертого, вы сделали шестьдесят три мили, в четверг, пятого, – шестьдесят три мили, а в пятницу, шестого, – один миллион двенадцать тысяч двадцать две мили. Куда вы ездили в тот день?..»Один из самых ярких представителей современной британской литературы «черный юморист» Магнус Милл ззнает, о чем пишет. Восемь лет он строил ограды, двенадцать лет– водил автобус.
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.
«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.