Загон Скота - [33]

Шрифт
Интервал

– Тэм, стоять! – крикнул я.

Овца ринулась наутек, а Тэм рухнул на землю. Когда я подошел, он еще сидел.

– Что ты тут делал? – спросил я.

– Проверял, смогу ее поймать или нет, вот и все, – ответил он.

– Зачем?

– Если нам их есть придется.

– С чего это нам придется их есть?

– Ну так у нас же хуй что другое есть, разве нет? – Вид у него был отчаянный.

– Ты об этом не переживай, – сказал я. – Деньги появятся – не там, так там.

Я заставил Тэма дать клятву, что он не будет больше ни охотиться на овец, ни тренироваться, и мы вернулись к работе.

В тот день я подгонял Тэма и Ричи, как мог. Меня беспокоило, что работу снова намертво заест, особенно после всего, что мы сделали для мистера Холла – и все задаром. Боевой дух, понятное дело, не воспарял, и мне весь день приходилось их улещивать и поощрять. Наконец, когда стало смеркаться, мы зарядились к трейлеру. Наконец, хоть что-то удалось сделать – от этого нам стало легче. Проблема лишь в том, отметил Тэм, что у нас почти не осталось еды. Подъезжая к ферме, я случайно вспомнил, что в шкафчике под раковиной завалялись две банки фасоли. Упоминания о них хватило, чтобы Тэм и Ричи припустили к трейлеру наперегонки: они на ходу выскочили из кабины и кинулись через двор. Добежали голова в голову, и в дверях трейлера завязалась шумная возня. С оглушительным грохотом они ввалились внутрь – и вдруг наступила необычная тишина. Недоумевая, что могло вызвать столь внезапное коловращенье, я шагнул в трейлер. В ногах Тэмовой койки сидел Дональд.

10

– Рад, что вы в полной мере используете световой день, – сказал он.

– О… э-э, ну да, – ответил я. – А где твой грузовик?

У Дональда имелся такой же пикап, как у нас: он на нем проверял бригады на выезде. Во дворе фермы машины не было, потому Дональд и застал нас врасплох.

– Меня Роберт подвез, – сказал он. – Он его взял на пару дней.

– На пару дней? – повторил я.

– Ну да, – ответил он. – А я пока у вас тут останусь: работа, я вижу, продвигается не слишком споро.

Тэм и Ричи уселись рядышком на незанятую койку напротив моей. Я глянул на них. Оба, похоже, побледнели.

– Могли бы и побыстрее заканчивать. – продолжал Дональд. – В конце концов, тут ничего сложного.

– У нас деньги кончились, – сказал я.

– А что случилось с подъемными, которые я выдал?

– Потратили.

– А, ну раз «потратили», естественно, сидите без денег.

– А-а.

– Но, к счастью для вас, я прихватил вашу зарплату.

Уже, по крайней мере, легче. Подошло время ужина, и мы решили приготовить все, что оставалось: фасоль и еще парочка чего-то, все вместе, на большой сковородке. Дональд почти не выказал отвращения, когда из раковины выудили и оттерли подходящую сковородку. Я решил, что ему полезно посмотреть, как мне приходится жить тут каждый день. Тем не менее, когда на сковородке зашкварчало, он, кажется, проявил больше благосклонности к тому, что мы запиваем чаем.

– Вкусно пахнет, – сказал он.

– Ну да, – ответил я. – Вот только у нас тарелок всего три.

Тут выяснилось, что Дональд привез собственную тарелку – одноразовую, которую не нужно мыть. Я неохотно выделил ему порцию, и мы уселись за еду.

– Очень мило, – сказал после ужина Дональд и потянулся к дорожной сумке. – Так. Теперь зарплата.

И он извлек три конверта.

– Кстати, – сказал он. – Вот что пришло в контору. – И он вручил мне квитанцию. То был счет за ремонт кувалды.

– А, ну да, правильно, – сказал я. – Я все думал, куда он подевался.

– Я так и понял, что тебе стоит его увидеть, – сказал Дональд.

– Спасибо, – ответил я. – Это ведь обычно из подъемных покрывается, да?

– Боюсь, что нет, – сказал Дональд. – Подъемные покрывают только общий износ и командировочные расходы. Стоимость ущерба по халатности вычитается непосредственно из вашего жалованья.

И он, не отходя от конвертиков, вычел сумму наличными.

Раздав конверты, Дональд сказал:

– Полагаю, теперь вы немедленно ринетесь в паб?

– Еще чего. Оно нам надо? – ответил Ричи. Он возлежал на своей койке, снова погрузившись в «Раннюю ванну для Томпсона» – с первой страницы.

– Меня это удивляет, – сказал Дональд. – Мне казалось, вы туда ездите каждый вечер.

– Вообще-то я коплю на Рождество, – сказал Тэм.

– Ну, а я уверен, что компания может позволить себе угостить своих сотрудников, – объявил Дональд, и через несколько минут уже вез нас, стиснутых на переднем сиденье, в паб.

На выезде он притормозил у первой ограды Братьев Холл.

– Я вижу, тут еще кто-то работает, – сказал он.

– Да, – ответил я. – Местная компания, кажется.

– Ну, мы ведь не хотим у них подметки на ходу рвать, правда? – Дональд вышел из пикапа и осмотрел ограду Братьев Холл. Мы смотрели, как он остановился у одного конца и преклонил колена, прицелившись вдоль ряда кольев.

– Хммммм. Исключительно, – изрек он, возвращаясь к нам.

Когда мы строем вошли в «Голову королевы», там было тихо. Дональд подвел нас к стойке и заказал четыре пинты. Тэм, Ричи и я держались поодаль. Разливая пиво, хозяин Рон вопросительно поднял бровь, глянув на меня. Я в ответ кивнул. Уж не знаю, что означал этот немой диалог, но весь вечер Рон держался от нашей компании подальше, и со своими вопросами не совался.


Еще от автора Магнус Миллз
Схема полной занятости

«– Хотя вот еще что, – сказал он, пошелестев бумажками в папке. – Я тут просматривал ваш ежедневный пробег за декабрь. Судя по этим записям, в среду, четвертого, вы сделали шестьдесят три мили, в четверг, пятого, – шестьдесят три мили, а в пятницу, шестого, – один миллион двенадцать тысяч двадцать две мили. Куда вы ездили в тот день?..»Один из самых ярких представителей современной британской литературы «черный юморист» Магнус Милл ззнает, о чем пишет. Восемь лет он строил ограды, двенадцать лет– водил автобус.


Рекомендуем почитать
Скиталец в сновидениях

Любовь, похожая на сон. Всем, кто не верит в реальность нашего мира, посвящается…


Писатель и рыба

По некоторым отзывам, текст обладает медитативным, «замедляющим» воздействием и может заменить йога-нидру. На работе читать с осторожностью!


Азарел

Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…


Чабанка

Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.


Рассказы с того света

В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.


Я грустью измеряю жизнь

Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.