Загадочная женщина - [22]

Она не успевает открыть дверцу автомобиля самостоятельно — здесь уже стоит Эдмунд. Она даже не видела, как он вышел из дома.

— Добро пожаловать домой, — говорит он, выжидающе улыбаясь.

Он протягивает ей руку, и она ее принимает после некоторого колебания. Они впервые прикасаются друг к другу. Точнее, она впервые прикасается к нему добровольно. В кафе Эдмунд хватал ее за запястье. Кафе сейчас закрыто, но Лина получила зарплату за три месяца вперед, договор аренды не расторгнут: его приняла на себя компания «Сёдерберг Шиппинг», — Эдмунд позаботился обо всем этом.

— У тебя была тяжелая поездка?

Она лишь пожимает плечами. Да. Тяжелая. С каждым километром она отдалялась от Йоахима, и от этого становилось все тяжелее на душе. Но не настолько тяжело, как это должно было быть детям, когда она пропала. Она снова и снова повторяет это самой себе, пока поднимается за ним по лестнице. На полдороге он останавливается.

— Дети еще спят… Может быть, ты осмотришь территорию вокруг дома, или тебе хотелось бы сначала войти в дом? — спокойно и располагающе задает он ей вопрос.

— Я бы с удовольствием осмотрела территорию, я не устала, — отвечает она с некоторым чувством разочарования: ей не удастся сейчас же встретиться с детьми.

Эдмунд показывает ей всю территорию за домом. Елена с удивлением смотрит на озеро за лужайками сада: они совсем недавно здесь появились? Она знала, что есть люди, которые так живут. Богатые люди. Но когда она сейчас стоит и осознает, что это ее собственный сад, озеро… Это представляется чем-то неправдоподобным.

Чуть выше дома расположена терраса, окруженная оградой из натурального камня. Елена вздрагивает. Она узнает террасу. Узнает двустворчатую входную стеклянную дверь, ведущую в дом. Вспоминает фотографию, которую ей показывали в полицейском участке. Фотография с дня рождения, на которой она идет с подносом в руках. Ей приходит в голову мысль, что она так и не помнит, чей день рождения они праздновали тогда. Может быть, одного из детей? Кристиана или Софии. Она повторяет их имена, и ей страшно, что она может их снова забыть. Бред какой-то. Она же сама выбирала им имена.

— Когда дети обычно просыпаются?

— Бывает по-разному. Вчера они с трудом заснули, и я думаю, следует дать им поспать. Но вполне может быть, что они проснутся рано: им так не терпится увидеть тебя. — Эдмунд пожимает плечами, как бы извиняясь за свой неопределенный ответ.

Они спускаются к озеру, шагая плечом к плечу, и Елена удивляется, насколько естественно это у них происходит, в то время как сама ситуация кажется ей такой нелепой.

— Ты что-нибудь узнаешь?

Она оборачивается к дому, смотрит на яркую черепицу, побеленные стены, фонтан, который ей не нравится. Узнает ли она все это? Она опять поворачивается к Эдмунду, ожидающему ее ответа.

— Быть может, общий вид, — с осторожностью отвечает она, хотя это и не так. Ей очень хотелось бы дать ему положительный ответ.

— Общий вид?

— Ну да. Вода. Может быть, именно поэтому я выбрала себе точно такой же вид на Кристиансё.

Они идут дальше все так же рядом, спускаясь все ближе к озеру. На другом берегу озера, чуть повыше, ей видно стадо пасущихся коров. Она украдкой поглядывает на Эдмунда. Она ведь о нем ничего не знает. Следовало бы кое о чем у него спросить. Но о чем? Как начать? Времени у них достаточно. Сейчас ей предстоит еще осмотреть дом и окрестности. Вот причал, но не видно ни одной лодки. На поверхности озера все время появляются круги, расширяются и пропадают.

После этого Эдмунд водит ее по дому. Одно помещение с высоким потолком следует за другим, в каждом стоит массивная, обитая бархатом мебель, фарфоровые вазы и висит люстра. Елене так и не удается признать в этом стиле что-либо свое — дом какой-то обезличенный. Он совершенно не похож на место, в котором кто-то живет. Скорее на музей… Нет, даже не на музей, а на дом, где основная цель — продемонстрировать такой стиль жизни. На Кристиансё у нее было все совершенно по-другому. Там была квартира, которая никогда не выставлялась напоказ, а была просто местом, где они жили с Йоахимом.

Если квартира над кафе была ее и его норой, то что же тогда это? Елене в голову приходит мысль об усыпальницах египетских фараонов. Все то, что они должны были взять с собой после смерти, невиданные богатства. Неужели этот дом — усыпальница? Ей не стоит сейчас так думать. Не стоит вспоминать о Йоахиме. И мысль о том, что она — единственная наследница всего здесь, кажется ей невозможной. Она должна принимать реальность маленькими кусочками. Сейчас речь идет только о детях. Когда же они проснутся? Когда она сможет их увидеть? Услышав шаги на лестнице, она вздрагивает. Эдмунд кладет ей на плечо руку, и она прилагает старания, чтобы не сбросить ее.

— Это всего лишь Каролина, она присматривает за детьми, — успокаивает он.

В гостиную входит женщина. С виду ей около семидесяти. На ней розовый костюм с юбкой до колен. Распущенные длинные волосы, что необычно для женщины ее возраста. Но это ей идет. Женщина пожимает руку Елене и представляется.

— Мы встречались с вами ранее? — с сомнением в голосе спрашивает Елена.