Загадки малорусской истории. От Богдана Хмельницкого до Петра Порошенко - [29]

Для воссоздания картины тогдашних языковых отношений стоит привести пару примеров из истории Буковины (как правило, об этом регионе говорится меньше всего). В 1919 году в край приехала миссия Антанты, чтобы определить, в состав какой страны следует включить данную территорию. Эмиссары не поленились поехать в глубинку. Они собирали сельские сходы и опрашивали население. Разумеется, мнение жителей все равно потом проигнорировали. Буковину отдали Румынии, хотя ни одно село за это не высказалось. Замечательно, однако, иное: на сходах представитель Антанты – французский офицер – обращался к крестьянам на русском языке. И его понимали.

А в 1929 году советская пресса сообщала о гастролях в Черновцах (административном центре Буковины) русского театра и хора донских казаков. Русских артистов встречали восторженно, гораздо теплее, чем, к примеру, немецкие, румынские, украинские труппы. Мало того. Некоторые буковинцы – ученики музыкальной школы – присоединились к казачьему хору и отправились гастролировать вместе с ним. Советских журналистов случившееся необычайно злило (и хор, и театр были белоэмигрантскими). Но факт остается фактом: представителей русской культуры приняли в Черновцах как родных. Ибо родной была сама эта культура.

Кардинально изменилось положение только с вхождением западноукраинских земель в состав СССР. Советские власти последовательно внедряли в народ «украинское национальное сознание», пропагандировали в качестве «родного» вместо русского языка – украинский. Но об украинском языке несколько позднее.

Неудобная история

Событие, произошедшее 22 апреля 1838 года, стало судьбоносным в жизни самого известного из украинских деятелей. В этот день Тараса Шевченко выкупили из крепостного состояния. Вот только, повествуя о сей истории, «национально сознательные» поклонники «великого Кобзаря» стараются избегать подробностей. Почему? Дело в том, что выкуплен был Тарас Григорьевич за деньги царской семьи и при участии императрицы Александры Федоровны (жены Николая I).

В советское время на данной подробности биографии поэта старались не акцентировать внимания. Совсем замолчать сей факт не получалось, так как сам Шевченко упоминал о нем в автобиографии и в автобиографической повести «Художник». Поэтому советские шевчен-коведы просто делали вид, что не замечают роли императрицы в той истории, и никак не комментировали случившееся.

Так же вели себя представители официального шев-ченковедения (это на Украине целая отрасль науки!) в первые постсоветские годы. Однако информация о выкупе Тараса Григорьевича царицей все же появилась в украинской прессе в середине 1990-х. После этого отказываться от комментариев далее не представлялось возможным. И «национально сознательные» шевченко-веды дружно бросились «опровергать» нежелательные сведения или хотя бы преуменьшать их значение.

Доходило до откровенных курьезов. Так, один из «исследователей», специализирующихся на жизнеописании поэта, заявил, что «москали» здесь вообще ни при чем. Дескать, «на самом деле» Шевченко выкупили «патриотически настроенные» украинские помещики (Евгений Гребенка и др.). Восхитившись шевченковским «Кобзарем», утверждал шевченковед, они озаботились судьбой автора книги и собрали средства на выкуп. При этом доморощенный «знаток» как-то не учел, что «Кобзарь» был издан только в 1840 году, а Тараса Григорьевича выкупили двумя годами ранее.

Другой «специалист» многозначительно «напоминал», что царская династия Романовых когда-то закрепостила предков поэта. А значит, невелика тут заслуга царей: сами закрепостили – сами и выкупили. И вновь-таки шевченковед совершенно позабыл, что родом Шевченко из Правобережной Малороссии, лишь за 21 год рождения Тараса Григорьевича вошедшей в состав Российской империи. Соответственно, к произошедшему за несколько столетий до того закрепощению тамошних крестьян русская династия Романовых, а тем более императрица Александра Федоровна (в девичестве – прусская принцесса Шарлотта) никакого отношения не имеют.

Третий «ученый» деятель и опровергать что-либо не пытался. Вместо этого он сожалел о советской цензуре. Мол, раньше про царскую семью ничего хорошего писать не разрешали и правильно делали! Пикантности такому заявлению придавало то, что печалившийся о цензурных запретах автор ранее состоял в диссидентах и даже провел «за политику» некоторое время в местах лишения свободы.

Ну и т. д. Выплеснув эмоции, шевченковеды посчитали свой долг исполненным и опять вернулись к тактике игнорирования неудобной темы.

Тема между тем важная. И требующая детального рассмотрения.

Как известно, крепостной паренек Тарас Шевченко, занимавшийся белыми ночами срисовыванием статуй в петербургском Летнем саду, привлек внимание своего земляка Ивана Сошенко. Тот привел Тараса в мастерскую Карла Брюллова, познакомил с великим художником. Брюллов счел, что имевшиеся у парня способности следует развивать и необходимо отправить его на учебу в Академию художеств.

Однако крепостных туда не принимали. А хозяин Шевченко – помещик Павел Энгельгардт наотрез отказывался отпустить на волю свою «собственность». Ни Карл Брюллов, ни другой выдающийся живописец – Алексей Венецианов не смогли склонить крепостника к этой, как он выразился, «филантропии».