Загадки малорусской истории. От Богдана Хмельницкого до Петра Порошенко - [31]

Оно и понятно. Ведь оружие поляки поднимали против России. И хотя лозунга независимости Украины повстанцы не провозглашали, сама по себе антироссийская направленность выступления являлась достаточным основанием для того, чтобы нынешние украинские русофобы говорили о нем с симпатией. Заявлялось, что польские и украинские патриоты сражались против общего врага, «за нашу и вашу свободу» и т. п. В одной из передач, вышедших в эфир на Первом канале Национального радио Украины, тот мятеж был даже назван «польско-украинским восстанием».

Не осталась в стороне и современная официальная Польша. Специальная делегация посетила Львов для совместного празднования памятной даты. Польские дипломаты принимали участие в торжественных мероприятиях на Западной Украине. А в конце мая своеобразный «десант» польских историков высадился уже в Киеве, чтобы в здании университета прочесть лекцию на ту же тему.

Явно или завуалированно, но все сводилось к одному: да здравствует польско-украинская дружба против России – тогда и сейчас. Ситуация «сейчас» на Украине не простая. Ей можно посвятить не одну публикацию. Но было ли то – 1863 года – восстание действительно польско-украинским? На чьей стороне в то время находились симпатии малорусов (украинцев)? В этом следует разобраться.

Надо признать, что руководители мятежников в самом деле рассчитывали на поддержку малорусского населения. Помимо прочего на это указывали сообщения, появлявшиеся в западноевропейской прессе. Источником информации для журналистов служили представители польской эмиграции, которые часто выдавали желаемое за действительное. В результате – страницы органов печати наполнялись тем, что принято называть развесистой клюквой.

Австрийские, английские, германские, французские газеты наперебой рассказывали о массовой поддержке восставших народом Малороссии. Будто бы в крае, где еще помнили о казацкой славе, жители формируют конные отряды для борьбы с царским режимом. Будто 20 тысяч малороссийских казаков выразили готовность встать вместе с поляками «за общее дело». Будто восставшие одерживают победу за победой и час окончательного освобождения от «русской тирании» уже близок.

Позднее, когда мятеж был подавлен, и, как стало известно, подавлен при непосредственном участии народа, западноевропейские газетчики резко переменили тон. Теперь они заявляли, что русское правительство в очередной раз обмануло своих подданных. Дескать, переодетые жандармы и полиция подстрекали отсталых крестьян против повстанцев. В том же духе действовали православные священники. Таким вот образом восстание и удалось подавить.

Разумеется, все эти сообщения являлись бесконечно далекими от истины. Никакой поддержки польского мятежа малорусскими крестьянами не было и в помине. И дело тут не в чьем-либо подстрекательстве. Малорусов не надо было подстрекать. В польском восстании против русской власти они совершенно справедливо усмотрели угрозу собственным интересам. Прежде всего потому, что сознавали себя русскими, одним народом с великорусами. Исходя из этого крестьяне выступили против мятежников. Выступили самостоятельно, не дожидаясь призывов и приказов от власти. Часто регулярные воинские подразделения, направленные для подавления мятежа, прибыв в какую-нибудь волость, лишь принимали от населения связанных бунтовщиков и тела убитых повстанцев.

«Подавление мятежа в короткое время объясняется не одними быстрыми военными распоряжениями и удачными действиями наших войск, но и нравственною силою народа, тем отпором, который дали возмущенные поселяне», – подчеркивалось в специальной записке, составленной в том же 1863 году группой профессоров Киевского университета, поставивших своей целью изучить недавние события. Записка была составлена на основе лично собранных данных, а также сведений, взятых из не предназначенных для печати официальных документов.

«Борьба с самого начала приняла народный характер, – отмечалось там. – Напрасно мятежники успокаивали крестьян уверениями, что шайки хотят воевать с войском, а не с ними. «У Царя войско из наших же крестьян, – отвечал повстанцам один сельский староста. – И крестьяне, так же как и солдаты, присягали Царю».

«Честь уничтожения мятежных шаек принадлежит исключительно крестьянам, – докладывал киевскому, волынскому и подольскому генерал-губернатору Николаю Анненкову генерал-майор Виктор Кренке, командовавший воинским отрядом, действовавшим против мятежников в пяти уездах Киевской губернии (Васильковском, Каневском, Киевском, Сквирском и Таращанском). – Они сами собой вооружились поголовно и чем попало; повсеместно появлялись крестьянские отряды, преимущественно конные; в каждом селении выставлены караулы, пикеты, разъезды; крестьянские отряды выезжали в числе от 50 до 1500 человек, так что обязанность войск состояла преимущественно в укрощении справедливого гнева крестьян и в охранении жизни тех мятежников, которые перестали сопротивляться».

Генерал-майор Кренке признавал, что, например, до Васильковского уезда он даже не успел со своим отрядом добраться, когда там все было кончено. Солдатам пришлось еще сдерживать простых людей. «Положительно докладываю вашему высокопревосходительству, – отмечал командующий, – что если бы крестьяне не были удерживаемы войсками, то в три дня в здешних местах не осталось бы ни одного поляка и даже ни одного костела».