Загадки и легенды русской истории - [14]

Близкие родственные связи с половцами были и у отца Владимира Мономаха, великого князя Всеволода I Ярославича. После ранней смерти своей первой жены — византийской принцессы Марии — он женился на дочери хана донецких половцев, в крещении получившей имя Анна. Хан Кончак помог женитьбе на своей дочери сыну Игоря Святославича Владимиру. Сын же Кончака Юрий принял православие, а в 1206 г. выдал свою дочь за сына Всеволода Большое Гнездо, будущего великого князя Ярослава — отца Александра Невского.

И хотя родственные связи тесно переплелись, они нисколько не мешали взаимным нападениям друг на друга. Так что вопрос, кто больше уничтожил русских в XI–XIII вв.: кипчаки-половцы или сами же русские князья друг друга. Игорь Святославич с одинаковым постоянством громил как русских, так и половцев, словно некие силы переключали его генетический код с русского диапазона на половецкий и обратно. Нам представляется, что он был лишь наиболее ярким представителем беспринципного конгломерата князей распадавшейся Киевской Руси. Однако будем справедливы к Игорю: Владимир Мономах, признаваемый историками разных времен как неутомимый борец за ликвидацию половецкой опасности, первым из русских князей использовал половецких наемников для борьбы с русскими же княжествами. В июле 1077 г. во главе русско-половецкого войска он взял «на щит» Полоцк, после совместного разграбления которого тысячи русских пленников были угнаны на невольничьи рынки в Тавриду. Мономах использовал половецких наемников в борьбе с дедом Игоря. Впрочем, тот занимался подобным ничуть не реже Мономаха.

Мы подошли к главному — половецкому походу Игоря в 1185 г. Половецкий хан Кончак замыслил большой поход на Русь. Впервые кипчаки имели на вооружении огнестрельные катапульты для метания зажигательных приспособлений. Главная цель — Киев. Чтобы обеспечить безопасность на правом фланге, Кончак просит «нейтралитета» у черниговского князя Ярослава (Ипатьевская летопись. С. 635). И добивается своего: Ярослав не участвует в походе русских князей на половцев. Тогда киевский князь Святослав обращается к Игорю Святославичу. Последний ведет себя довольно странно. Он, дескать, очень хочет воевать с половцами, но оказался такой туман, что войска не могли двигаться: «И бяшеть серен (т. е. туман. — Авт.) велик, ако же вон не можахуть зреима видячи перейти днем до вечера»^{27}. Игорь сделал все, чтобы не попасть вовремя к началу решающей битвы. 1 марта 1185 г. у реки Хорол Кончак был перехвачен объединенным русским войском и разгромлен. Победа была полной: большая часть войска половцев ушла с поля боя.

У хитроумного Игоря, не уступавшего по части изощренного коварства легендарному герою древнегреческой мифологии Одиссею, были свои планы. Он не собирался устраивать дальний военный поход, как приписывали ему летописцы, «к Лукоморью», дабы вернуть дедовский удел в Томоторкани. Меньше всего волновала его защита русских рубежей. Расчет Игоря был построен на том, чтобы внезапным набегом на половецкие стоянки, в отсутствие большого числа половецких войск, занятых вооруженной борьбой с войском киевского князя, захватить добычу: коней, людей, драгоценности. Жажда обогащения, легкой победы была настолько велика, что даже солнечное затмение, заставшее Игоревы отряды 1 мая 1185 г. на переправе через Северский Донец — «солнце стояще яко месяцы», считавшееся в те времена дурным предзнаменованием, не остановило князя. Автор «Слова» говорит от имени Игоря: «Хочу копье преломить на границе поля Половецкого… шеломом испить из Дону». Своей же дружине, узнав о разгроме Кончака на Хороле, Игорь сказал: «Мы есмы ци не князи же? Пойдем такыже собе хвалы добудем!» (Лаврентьевская летопись. С. 376).

Расчет Игоря оказался верным, и в полдень в пятницу 10 мая он вышел на половецкие кочевья. Все войско его было конным, пеших ополченцев и, тем более, обозов не было. Переправившись через речку Сюурлий, воины Игоря ринулись на слабо защищенные половецкие стоянки. Мужское население половцев, «все от мала до велика», заслонило собою кибитки, но было разбито. «Все от мала до велика» — это может означать, что в бой пошли и дети, и старики. Игорь торжествовал долгожданную легкую победу. Как говорит автор «Слова»,

Потопташа поганыя полки половецкыя,

И рассушась стрелами по полю,

Помчаше красныя девкы половецкыя,

А с ними злато, и паволоки, и драгыя оксамиты.

Надо полагать, что по праву победителей воины Игоря не только «помчаше» половецких женщин, но и достойно отметили победу, кто медом, кто кумысом. Пробуждение было страшным: они уже были окружены половецкими главными силами Кончака. Степная разведка кипчаков сработала результативней, чем Игоревы дозоры. Еще вечером Игорь понял, что половцы сосредоточивают свои силы, а потому следует уходить. Он и предложил это сделать, но соратники запротестовали: гоняясь за убегавшими половцами Буй-Тур и племянник Святослав утомили коней, и ночной переход, необходимый для отрыва от накапливающихся половцев, был невозможен.

Отягощенные большим полоном и богатой добычей, с утомленными конями воины Игоря сами превратились в добычу: объединенные силы степняков во главе с Кончаком окружили русское войско у берега Каялы. Кровавая сеча длилась три дня и закончилась полным разгромом игоревой рати, бегством спаслись только 15 человек: «на третий день к полудню пали стяги Игоревы… тут кровавого вина недостало; тут пир закончили храбрые русичи». Так повествует «Слово». В Лаврентьевской летописи говорится иначе: после захвата половецких стоянок дружины Игоря, огородясь красными щитами, три дня веселились, празднуя победу. «Веселясь», победители заявляли, что непременно доберутся до Лукоморья (Таганрогский залив), «пойдут за Дон» и до конца разобьют всех половцев. Но вскоре отряд «Храбров» был окружен. Кто более прав — автор «Слова» или летописец Лаврентьевской летописи, — в данном случае не самое главное.