Загадки цинхоны - [31]
Избалованные южным солнцем монументальные платаны как бы противостоят стойким туземцам сурового Севера — крошечным полярным ивам. Часто говорят, что эти ивы образуют леса в полном смысле слова «тише воды, ниже травы». Не только человек, даже всадник с папиросной коробки «Казбек» вряд ли спрячется в таком ивовом лесу. Обычные грибы рядом с этими растительными карликами высятся, как Гулливеры среди лилипутов. Ясное дело, ждать тут знакомого нам задумчивого лесного шума — вещь напрасная.
Зимой полярные ивы прячутся под покровом снега, а летом их несколько более толстые, чем спичка, стволики возвышаются над землей всего на несколько сантиметров. Лишь на несколько миллиметров за год (и в высоту и в толщину) подрастает полярная ива, представляющая собой крошечный кустарничек травянистого облика.
Надземный коротенький (3–5 сантиметров) побег их, слегка показываясь на поверхности, имеет всего лишь несколько мелких листочков. Они долго держатся на стволиках, а иногда даже под снег уходят зелеными. Этими листочками летом и зимой кормятся северные олени. Во многих районах Якутии до революции их использовали еще и как суррогат чая. Мелкие, невзрачные растения, а летом они, как и все обычные деревья, цветут, дают семена, размножаются. Наряду с полярными березками их по праву относят к авангарду древесной растительности на Севере. В длительной борьбе с арктической непогодой они вполне приспособились к суровым условиям этого края. Интересно, что в ледниковый период, как показали исследования, полярные ивы под натиском надвигавшегося оледенения отступили далеко на юг, а со временем стали снова настойчиво продвигаться к северу вслед за отступившим ледником. Сейчас они твердо занимают свои старые рубежи на Новой Земле, Чукотке, Командорских островах.
И поскольку за последние полвека Арктика потеплела, деревца идут на север иногда с громадной для них скоростью: километр в год!
Много растет деревьев в нашей стране, а исполинские платаны и карликовые полярные ивы будто заглавная и заключительная страницы чудесной сказки природы о лесных жителях…
Заморские пришельцы
Загадки цинхоны
Океан свирепствовал. Большой корабль, который шел под парусами из Южной Америки в Европу, словно щепку, швыряли гигантские волны. Все, кто еще имел хоть сколько-нибудь силы, вот уже который день упорно сопротивлялись неукротимой стихии. Но опасность предательски подкрадывалась с другой стороны: большинство команды и пассажиров было до крайности измучено какой-то неизвестной болезнью, ели некоторые из них, смелые, бывалые путешественники, еще имели хоть слабую надежду устоять в борьбе с разбушевавшимся океаном, то как спастись от жестокой лихорадки?
Наиболее безнадежно было состояние самого именитого пассажира — вице-короля Перу, носившего длинное и замысловатое имя Дон Луис Геронимо Кабрера де Вобадилла граф Цинхон. Несколько лет возглавлял он в Новом Свете одну из богатейших испанских колоний — Перу, а теперь, в конце 1641 года, обессиленный загадочной болезнью — малярией, возвращался домой в Испанию. Среди множества ценных грузов, заваливших почти весь трюм, вице-короля особенно беспокоила судьба тяжелого, громоздкого пакета: в нем находилась кора таинственного перуанского дерева, по утверждению местных индейцев, хорошо излечивающая малярию. Ценою больших жертв досталась она вице-королю, который первым из европейцев стал обладателем такого сокровища. С этим пакетом и связывал он надежду на свое исцеление от злого недуга.
Но напрасно, изнемогая от страданий, пробовал он жевать горькую, обжигающую рот кору: как использовать ее целебные свойства, никто не знал…
Наконец после продолжительного и тяжелого путешествия сильно потрепанный корабль добрался до Испании, а графа Цинхона доставили вместе с драгоценным грузом во дворец на окраине Мадрида. Самых известных врачей столицы и других городов Испании вызвали к больному. Однако и они не смогли помочь. Им был недоступен секрет использования целебной коры. Поэтому врачи предпочитали лечить Цинхона старыми, но, увы, бесполезными средствами, вроде… пыли египетских мумий! Так и умер Цинхон от малярии, не сумев воспользоваться отнятым у туземцев лекарственным снадобьем.
Первыми, кто докопался до тайны перуанского дерева, были пронырливые, вездесущие иезуиты. Изготовив из волшебной коры противомалярийный порошок, они не замедлили провозгласить его «священным». Сам папа римский, видя в этом источник больших прибылей и надежное средство воздействия на верующих, благословил служителей католической церкви и разрешил им начать спекуляцию порошком. Однако врачи не скоро стали прибегать к новому лекарству: они еще не знали достаточно твердо ни его свойств, ни способа применения.
Жестокая эпидемия малярии все больше распространялась по Европе и добралась также до Англии. Хотя к этому времени «иезуитские порошки» уже зарекомендовали себя как достаточно действенное средство в борьбе со свирепой малярией, ни один уважающий себя англичанин, конечно, ми не пользовался. Кто бы, в самом деле, решился принимать «иезуитские порошки» в атмосфере всеобщей вражды о всему, что было хоть отдаленно связано с ненавистным сей Англии папством? Сам вождь английской буржуазной эволюции Кромвель, тяжело заболевший малярией, решительно отказался употреблять это лекарство, несмотря на говоры врачей. Так он и умер от малярии в 1658 году, не испытав последней спасительной возможности.
