Загадка «Пурпурного императора». Загадка ледяного пламени - [115]

– Мне есть что сообщить, господин коронер, – повторила она громким высоким голосом. – Я хочу показать вам кое-что. Смотрите! – Она пробилась через толпу и положила перед коронером револьвер – точно такой же, как тот, что уже находился на столе. – Это… – объявила она, повернувшись к Мерритону и поймав его взгляд, – это, господин коронер, пистолет той же марки, что и у вас.

– Что? – На мгновение коронер, казалось, потерял дар речи. Он поднял голову и с удивлением уставился на девушку. – Где вы его взяли, мисс Брелнер?

– Из ящика секретера в одном из будуаров Витсбери Холла, – спокойно сказала она. – Он всегда там лежал. А если вы заглянете в барабан, то там тоже одна отстрелянная гильза. Все то же самое, господин коронер!

– И кому же именно принадлежит данный пистолет, мисс Брелнер?

Антуанетта отступила назад, глубоко вздохнув, а потом, не сводя взгляда с Мерритона, произнесла:

– Он принадлежит мне.

Глава 21. История револьвера

– Вы утверждаете, мисс Брелнер, что данная вещь принадлежит вам? В самом деле? Это довольно интересно, – громко сказал коронер, пытаясь перекричать публику в переполненном зале, потому что после признания девушки по нему прокатился ропот изумления, подобно звуку налетевшего ветра, и напрасно коронер поднимал руку и стучал молотком, призывая к тишине. – Револьвер французского производства… Откуда он у вас? Вы купили его за границей?

– Да. Незадолго до того, как прибыла в Англию. Я путешествовала по Тунису, а там необходимо иметь при себе подобную «игрушку». А сэр Найджел купил свой револьвер в Индии, скорее всего у представителей той же самой французской фирмы-изготовителя. – Печально улыбнувшись, Антуанетта Брелнер покачала головой и продолжила: – Такое совпадение практически невозможно, это редкое оружие. Но мой револьвер всегда лежал в ящике секретера, и у меня никогда не было необходимости использовать его по эту сторону Ла-Манша. Тем вечером я рано легла спать – у меня страшно болела голова. Мой дядя это подтвердит. В тот вечер он довел меня до комнаты и сидел со мной, пока я не уснула. Нет, не могу заявить, что это я убила Дакра Уинна, хотя готова на все, чтобы спасти сэра Мерритона. Я не знала, что из этого револьвера стреляли, до вчерашнего вечера, когда полезла в секретер в поисках бумаги для письма. Когда совершенно случайно я взяла револьвер, то поняла, что из него выпущена пуля. Вероятно, он привлек мое внимание именно потому, что был точно таким же, как револьвер сэра Найджела. И я… – Она неожиданно задохнулась, словно с трудом сдерживая рыдания, но быстро взяла себя в руки и затараторила: – Скажите, сэр, есть ли какой-то способ вызволить из беды сэра Мерритона? Он ведь никого не убивал. И можно ли каким-то образом узнать, кто воспользовался моим револьвером? Кто из него стрелял?

К концу речи ее голос поднялся на октаву, превратившись в жалостливый лепет. Многие из собравшихся в зале прослезились. Сам коронер закашлялся, а потом, оглядевшись, увидел, что господин Брелнер шагнул вперед.

– Вы хотите что-то добавить по этому поводу? – поинтересовался он.

Брелнер развел руками.

– Боюсь, моя племянница напрасно потратила ваше время, господин коронер, – спокойно объявил он. – Так получилось, что месяцев пять назад я сам стрелял из этого револьвера. Дело в том, что у нас в поместье был пес. Он покалечился и страшно мучился. Помнишь Франко, Антуанетта? В конечном счете нам пришлось застрелить собаку, и, увы, мне довелось самому выполнить это неприятное действо, хотя тот пес был очень дорог мне. Как бы выразиться точнее… верный друг. В общем, скрепя сердце, я осуществил свою миссию и застрелил его из этого револьвера. С одного выстрела. Он не страдал. Я говорил об этом Антуанетте, но она, должно быть, запамятовала. Боюсь, что все это не имеет никакого отношения к инциденту, обсуждаемому сегодня, хотя один только Бог ведает, что бы я отдал за прекращение всех этих безумных разбирательств. Вот и все, что я хотел сообщить.

Он поклонился и вернулся, а затем взглянул на Антуанетту так, словно призывал ее сесть на место. Девушка бросила робкий взгляд на нахмурившегося дядю, а потом снова повернулась к коронеру, жалобно уставившись на него.

– Мне жаль, я и вправду забыла о том случае, – пробормотала она. – Конечно, я подтверждаю все, что сказал мой дядя. Но я так волновалась, так волновалась! Однако подумайте, может, все же есть какой-то шанс? Вы меня понимаете?

– Я сделаю все, что от меня зависит, мисс Брелнер, чтобы восторжествовало правосудие. Мне тоже жаль, что ваши показания оказались совершенно бесполезны для данного дела. Констебль, уведите заключенного. Делаю вывод: наше предварительное дознание не выявило никаких фактов, которые могли бы снять обвинение с сэра Мерритона. Мне очень жаль, но я вынужден выполнить свою работу. Вы знаете, каков порядок. Теперь нам нужно вернуться в офис господина Муркфорда.

Коронер подозвал клерка, и они стали оформлять необходимые бумаги.

Утомительное слушание завершилось. Инспектор так и не выступил и ничего не сказал об убийце, который приходил ночью в его комнату. Еще он заметил, что Боркинс смотрит на него с удивлением, и сыщик теперь уж точно уверился, что дворецкий знает об этом деле много больше, чем говорит, несмотря на принесенную присягу. «Хорошо, – решил Клик, – подождем». Были и другие способы разузнать правду, кроме как давить на людей с помощью положения коронера и полицейской формы. Но прежде чем предпринять какие-то шаги по спасению сэра Найджела, Клику требовалось встретиться с дворецким и узнать, что необходимо, чтобы устроиться на работу на местную мануфактуру. Из этого, несомненно, должно было что-то выйти, тем более что он сам ни одного мгновения не считал Мерритона виновным и, следовательно, собирался приложить все силы и умения, чтобы снять с него обвинения.