Загадка Иисуса - [38]

не предупредим умерших;

потому что сам господь при возвращении,

при гласе архангела и трубе божией,

сойдет с неба,

и мертвые во христе воскреснут прежде.

Потом мы, оставшиеся в живых,

вместе с ними восхищены будем на облаках

в сретение господа в лазури»[213].

Вперив глаза в эту лазурь, Павел ждет, что Иисус явится и обнаружит в мире свое действенное присутствие, достоверным возвещением которого является его духовное присутствие в церквах.

Резюмируем теперь наиболее древнее свидетельство, какое мы имеем об Иисусе и христианстве.

У Павла нет никакого упоминания, никакого намека, относящегося к исторической личности по имени Иисус. Мессия Иисус, сын божий, это герой апокалипсиса, откровения. Он является объектом мистического опыта. Это бог мистерии. Здесь ни бог, ни мистерия еще не историзованы.

III. С неба на землю

Рождающееся христианство не является непостижимым, непонятным апофеозом человека. Это — переворот в божественных вещах, творение в бесконечном. Это новая богословская система, которая изменяет бога. И это в то. же время чудесное возрождение древнего еврейского пророчества (профетизма), это целая лавина видений, целый поток оракулов и массовый припадок священной лихорадки, вдохновителем которых является новое божественное существо.

Было совершенно невозможно; чтобы христианство распространялось, не преображаясь. Оно само было органическим развитием иудейских чаяний и грез. Оно их систематизировало и подняло на высшую степень точности и интенсивности. Ему суждено было выдержать испытание времени. Оно было самой волнующей и смущающей религиозной концепцией, какая только была обретена на Западе. Это давало ему способность выжить. Но ведь оно неслось по миру на крыльях совершенно невозможной, неосуществимой надежды. Это являлось для него смертельной опасностью. После Павла христианское откровение, благая весть, как тогда говорили, или мистерия, развилось в двух противоположных направления. Некоторые пророки останавливались на близком пришествии Иисуса для того, чтобы подогреть ожидающих его; они старались объяснить происшедшую задержку и наперед составить сценарий грядущего пришествия. Именно в этом русле находится Откровение Иоанна. Другие оставляли в неопределенном состоянии вопрос о явлении Иисуса и зато обстоятельно описывали его переход в человеческое состояние и его искупительную жертву. Это путь евангелий. Первый путь вел в бездну. На этом же пути вера обретала возможность пережить крушение первоначальной надежды.

Евангельская легенда является не чем иным, как раздутым и растянутым эпизодом из космической эпопеи Иисуса. Эпизод этот сопричастен апокалиптической природе эпопеи. Однако, эта легенда нам уже столь привычна, она в некоторых отношениях столь удачна, что, несмотря на очевидность, говорящую о протонном, мы едва верим в то, что она не была первоначальной.

И тем не менее она такой не была. Не рискуя впасть в парадокс, можно сказать, что христианство могло расти и завоевывать мир без того, чтобы кто-нибудь подумал, будто Иисус был исторической личностью. Кроме посланий Павла, есть множество древних христианских писаний, притом очень важных, которые совершенно не предполагают исторического существования Иисуса. Можно назвать Откровение Иоанна, Послание к евреям, Послание Климента Римского к коринфянам, Дидахе, «Пастыря» Ермы. Христология в течение долгого времени развивалась без того, чтобы кто-нибудь вздумал извлечь из нее жизнеописание мессии.

Дикий, возвышенный и (имеющий свою прелесть) Апокалипсис Иоанна[214] был написан около 90–96 годов, через 40 лет после посланий Павла. В нем чувствуется пройденный за это время путь. Во времена Павла все были пророками и все пророки были между собой равны. Один прорицал, и если откровение переходило на другого, который до этого сидел, то первый останавливался[215]. Теперь же появляются профессиональные духовидцы, своего рода тенора пророчества, которых церковь кормит, одевает и содержит и которые деспотически будут управлять церквами[216] до того дня, когда они уступят свое место менее одаренным, но более мудрым «наблюдателям» (епископам).

Во времена Павла прорицания произносились и мало кто задумывался над тем, чтобы их писать. Ныне же обстоятельно составленные пророчества приносились готовыми на церковные собрания. Какой-нибудь присяжный чтец торжественно зачитывал их[217]. Таким путем вошло в обращение Откровение Иоанна, таким же путем вошли в обращение и евангелия. Христианский профетизм повторяет развитие еврейского профетизма. Пророкам-ораторам приходят на смену пророки-писатели.

Чем становится Иисус в Апокалипсисе Иоанна? Он еще далек от земли. Будучи светилом среди светил, он пребывает на звездном небе. Далекий от того, чтобы быть личностью человеческой истории, он имеет свое место среди животных в Зодиаке и фантастических существ, которыми астрология усеивала небесные пути. Он появляется четырежды, в четыре момента своей истории, каждый раз в ином облике, при чем все четыре лика его озадачивают историка.

Мы присутствуем при его рождении. Оно совершается в небесных сферах. Мать Иисуса — небесная жена, богиня, одетая в солнце, увенчанная звездами, в которой нетрудно распознать Деву Зодиака